– Ты мать не ругай – тяжело ей.
– Ей тяжело? – громко спросила Даша, в надежде, что мать услышит её рассказ. – А бабушке одной не тяжело? Она осталась одна. От меня особой помощи для неё и нет, но она не одинока. А что делает твоя дочь, а моя мать? Тебе не тяжело было два дня лежать полуголодным? Приготовить нехитрый обед отцу, который временно ограничен в передвижениях трудно? Посуду помыть, в магазин сходить не по силам? Ты знаешь, в каком виде она ходит на работу? Она с пятницы не меняет одежду. Дедушка, милый, это не траур по отцу, не депрессия, это великая глупость. Мама никогда не любила отца, я это поняла не так давно. Он её любил, а она позволяла себя любить. К сожалению, так бывает, – внучка вздохнула. – Уважала, гордилась, но не любила. Она и тебя не любит, и нас с Серёжкой. Нельзя любить человека и не помочь ему в трудную минуту. Сходи в церковь, покайся и живи в мире с теми, кто тебе дорог, – Даша вышла на минуту и вернулась, катя перед собой кресло от компьютерного стола. – Карета подана! Знаешь, я подумала о коляске для тебя. Возьмём в прокате на недельку, и если она нас устроит, продлим аренду. Будем выходить на улицу, а ты сможешь передвигаться по квартире самостоятельно и ни от кого не зависеть.
– А это кресло для чего?
– На нём мы поедем в санузел, примем душ, переоденемся и будем ужинать. Потом я тебя уложу в постель, схожу в магазин и приготовлю обед на завтра.
– Дашенька, а ты с этим креслом хорошо придумала. Жаль им управлять нельзя. Думаешь, у нас получится?
– А почему нет? Ты у нас стоять можешь. Приспособимся! Но в одиночку этого не делай, иначе кресло «убежит» и ты рискуешь очутиться на полу. Садись, поедем!
Приняв водные процедуры и надев чистое бельё, дед улыбнулся.
– Отвезёшь меня на кухню, я посижу там до ужина. Чем ты меня будешь кормить?
– Я купила у бабушкиной соседки домашние яйца и молочные продукты, а от бабушки привезла варенье и соленья. Холодильник полупустой, хотя в морозилке есть продукты. Сделаю омлет, можно творог со сметаной. Ты сам чего хочешь?
– Я сейчас и быка съем.
– Сделай питание дробным, устрой второй ужин через пару часов, а я к тому времени вернусь из магазина.
Омлет был готов. Мать приглашение на ужин игнорировала. Поужинав с дедом, Дарья закрыла форточку в его комнате, заменила постель, помогла устроиться в кровати, включила стиральную машину и отправилась в магазин. Вернувшись, заметила, что остатки омлета исчезли, в раковине нет посуды и наведён относительный порядок. «Лёд тронулся», – улыбнулась она, разбирая пакет. Заметив мать, тихо вошедшую в кухню, не повернула головы, продолжая своё дело.
– Даша, поговори со мной.
– О чём, мама? О тои, что ты страдаешь больше других и не знаешь как жить дальше? В первое я не верю, а со вторым могу согласиться наполовину, хотя могу и ошибаться. Ты никого на свете не любишь, даже себя. Тебе незнакомо чувство долга, а иначе у нас с тобой не было проблем. Как ты думаешь, бабушке легче перенести смерть сына, чем тебе мужа? Я не могу её бросить одну. Хорошо, если время даст ей силы справиться с утратой. А что делаешь ты? От тебя нет отдачи ни дома, ни на работе. Ты родного отца держишь полуголодным, не уделяешь ему внимания, ходишь на работу как бомж из подворотни. В зеркале себя видела? Твоим пациентам плевать, что творится у тебя в душе. Им помощь нужна, совет, а не оправдания на твои проблемы. Так нельзя, мама, и ты знаешь об этом, но ничего не делаешь. Я так надеялась, что до тебя дойдёт – я не потяну всё одна, но напрасно. Мне пошли навстречу, освободили от дежурства в выходные, но с условием работы по ночам. Тебе напомнить как это легко? Ухожу утром и возвращаюсь через полтора суток два раза в неделю. От тебя многое и не требуется. Накорми отца, пообщайся полчаса и упивайся дальше неудавшейся жизнью. Господи, дай мне силы не сойти с ума с такой поддержкой, – Даша тихонько заплакала.
