И на момент они просто задумались… Вдруг внезапно наступила минута молчания, полная гробовая тишина. Аркелл устремил взгляд в окно, а Смити лишь просто смотрел в потолок. Рассматривал его, и ему казалось, что потолок словно опускается вниз, а потом поднимается как лифт, довольно странное чувство ему показалось. У него такое иногда бывает. Иногда пространство искажается в его глазах. В детстве он болел воспалением головного мозга, после этого ему кажутся странные вещи, да и с ним иногда происходят странные вещи, он видит разные черные силуэты, похожие на тени, которые очень быстро перемещаются. Он надеялся, что это просто несуществующие моменты. Бывали дни, когда Смити мог спутать сон с реальностью, и для этого он всегда смотрел на часы и перед сном записывал время. Потому что во сне время останавливалось или вовсе менялось на пять часов больше или десять часов больше от основного времени. Далее проходит несколько минут, и Смити говорит:
– Давай уже собираться! Мы что-то задержались. Понимаю, работы много, но она никуда не денется. Поэтому нужно отдыхать, и нужно отдохнуть от этих мыслей, которые приходят каждый раз в наши головы. Понятно?
– Да, друг, пожалуй, начну одеваться. Кстати, мы можем зайти куда-нибудь и отметить это дело, если ты хочешь, конечно. Просто недолго посидим, – предложил Аркелл.
– Но мы же собирались только что домой, разве нет?
– Да, понимаю. Собирались домой, а в итоге пойдем пить, ты со мной или как?
Смити лишь ухмыльнулся и начал протирать правой рукой глаза, оттого что ему будто что-то попало, и сказал:
– Ладно, давай. Конечно, выпьем, пожалуй, немного для повышения радости, так сказать, заслужили, как-никак. А может, за «Во имя любви и радости» выпить? – смеясь и не останавливаясь, Смити говорит: – Наша коронная фраза. Не забыл еще ты ее?
– Ой, уж нет, последний раз эти слова прозвучали почти в полусмертном-полупьяном бреду, – посмеялся Аркелл и продолжает говорить: – Пошли уже, хватит на сегодня воспоминаний. Просто мирно посидим и выпьем, как хорошие и лучшие друзья.
Они собрались в местный бар под названием «Круэно», который находился не так уж и далеко от них. Это бар их конкурентов, но бар хороший, перед войной Смити и Аркелл ходили туда. Они сели в старенький «Форд Модель Б»2 серого цвета. Машина являлась собственностью Аркелла, она досталась ему еще от его отца. Ехали они без музыки, тихо и спокойно, с важным видом, словно поэты девятнадцатого века или поэты во времена античности. Было такое чувство, словно погрузился каждый сам в себя, примерно минут на сорок. За время поездки Смити вспоминал, и думал о войне, помнил те хмурые года, и в какой-то степени даже веселые, а в этот момент Аркелл курил задумчиво, дымил как чертов паровоз, что аж его едва было видно в этом сигаретном тумане, и улыбался сам с собой. Наверное, хорошую или добрую историю вспомнил. Смити не стал мешать Аркеллу. Аркелл часто так делал, курил, улыбался сам с собой.
Смити всегда было интересно спросить его: а о чем же он там думает? Но, понимаете, мысли дело личное, хоть они и друзья, у каждого должно быть личное пространство и физическое, и психологическое. К тому времени они подъехали к бару и припарковались. Аркелл медленно поворачивает ключ зажигания, и наконец-то заглушил «Форд», и они не торопясь вышли из машины и прошли шагом молча до бара, который находился метрах в двадцати от них. Они зашли туда, и Смити немного удивился от увиденного. Все какие-то странные: одни смеются, другие грустят, одни танцуют, дерутся, и вытворяют какие-то свои выдуманные, скажем так, действия, подобно психиатрической больнице, как из фильма «
