По краям стола застыли в безмолвии часовые – гоплиты. Зал освещается горящим масляным очагом, пламя которого стремится вверх, к круглому отверстию в парусине, у перекрытия потолка зала. Края отверстия в парусине закопчены и темны, от проходящего через неё дыма. Но загадочным контрастом сизому дыму, покидающему помещение через отверстие, являются проглядывающие своим холодным, безучастным, разноцветным светом, звезды…
За столом сидят и вкушают принесённые им яства, не менее двух десятков человек. Увидев, так стремительно появившегося Гамилькара, многие застывают от неожиданности с открытыми ртами и поднятыми ко рту кусками пищи… На первый же, брошенный на них, взгляд, приходит мысль, что эти люди явно не принадлежат к обитателям этого военного лагеря. Они праздно и пышно разодеты. Несколько человек одеты в жреческие одежды и явно не принадлежат простому жреческому сословию. Другие одеты как богатые горожане. Их хитоны ярко обрамлены и вышиты золотыми и серебряными орнаментами. Но есть, среди них и несколько военных. Они сидят рядом, друг с другом, и отличаются, только, разными цветовыми воротниками расшитых хитонов, выглядывающих из-под добротных доспехов…
Все, резко, поднимают взгляд на вошедшего.
– Я приветствую посольство вольного мирного города в своём лагере! Надеюсь, дорога оказалась для Вас неутомительной?! Клянусь расположением к себе Великой Танит, мне пришлось отменить многое, когда я узнал о приближении вашей делегации!
– Клянусь разящим, без промаха, Баалем! Твоё появление, как всегда, неожиданно, Гамилькар! Нам сказали, что ты в отъезде и будешь нескоро?! Но мы очень рады, что твоё появление оказалось столь стремительным! – Из-за стола поднялся один из военных. Это был высокий, с чёрной бородой и такими же волосами, человек, на вид ему было около пятидесяти лет…
– Много лет прошло с тех пор, когда мы, вместе с тобой, были в одном походе! – продолжал военный, – Но слава о твоих воинских подвигах не перестаёт удивлять родной город! Жаль, Совет ста четырёх руководствовался другими критериями при выборе нынешнего состава суффетов! По мне, это очень плохо отражается на боеспособности наших армий!
– Это совсем не так! – из-за стола, подал голос человек в жреческой одежде с тощим, жёлтым лицом. Глаза его походили на глаза дикой, голодной гиены. По манере говорить становилось ясно, что человек этот не любит слушать кого-либо, а наоборот привык, чтобы слушали его, – Гикет, ты разве не знаешь, что в суффеты выбирают только тех членов Совета, кто непосредственно находится в городе! Баркиды сами исключили себя из числа претендентов на этот пост! Покинув пределы города, они ослабили его! Пусть вернуться обратно и тогда станут полноправными претендентами!
– Карталон вернулся однажды, после своих громких побед, ваш жрец Агафон поднёс ему чашу с ядом, на самой встрече! После этого, Баркидам имеющим, столько, недоброжелателей и завистников, правильнее сторонится такого гостеприимства! – Гикет злобно улыбнулся в сторону жреца.
– Скромность ни для кого не была вредна, Гикет. Род Баркидов славен в веках! Но, только, это поколение этого рода покинула границы города, как заговорщики. Где, в данный момент, находится Карталон? После победы при Дрепане, где никто не отнимет его героизм и большой талант стратега, ибо он отличился, как никто другой, он пропал в неизвестность? Куда? И до Дрепана, он отсутствовал несколько лет? Где он был? Это пахнет заговором?! Кстати, при последнем отбытии Баркидов, коварные латиняне напали на храм Молоха, воспользовавшись неизвестными и поныне подземными ходами! Кто им их показал? Это случайность или нет, Гикет? А Агафон пал, защищая храм в неравной борьбе!
