– Барка! Барка! Барка!
– Дорогой Диархон, – отвечал Ганнибал, – ты всегда был самым преданным другом моего отца, а твоя отвага и умение в воинском деле были для меня примером, на который мы с братьями старались равняться во всём. Но клянусь, расположением к себе Зевса и Ареса, я никогда не променяю твою преданность, мне и моим братьям, ни на какие блага этого мира! – с этими словами Ганнибал крепко обнял в ответ Диархона.
Поприветствовав Диархона, он повернулся ко всем присутствующим:
– Соратники, – обратился к окружающим его воинам Ганнибал, – сегодня в сражении вы стали равными в подвиге своём бронзовым статуям героев Александра, стоящим на портиках базилик Александрии. Я склоняю голову в честь павших героев и славлю победивших! Слава выстоявшим героям и победившим! Утраты велики, друзья, и огромна горечь от потерь! Но слава победы слаще! Победа, друзья! – Ганнибал поднял вверх обе руки.
В ответ раздалось:
– Слава Карфагену! Слава Ганнибалу!
Равнина наполнилась восторженным гулом собравшегося с разных сторон войска. Ганнибал вновь обернулся к собеседникам.
– А между тем, Ганнибал, мы рассуждали о незавидной участи великих героев, коими были Геракл, Ясон и последователей их подвигов: Александра – покорителя Востока, Гамилькара – покорителя Иберии, непобедимого Пирра! О непостоянстве богов олимпийского пантеона, которые, проявляя качества, присущие простым смертным – зависть и жадность к славе, обрывают нить судьбы героя в самый пик его славы! – напомнил тему спора Креол, военачальник пращников – болеаров.
– Да, эта загадка пока нами, простыми смертными, не разгадана, – заметил Ганнибал, после некоторого молчания. – Игры и потехи Богов – промысел самих Богов! Ярким примером тому служат истории с Ганимедом и царём Мидасом. Упомянутый тобой пантеон Богов, удалился от земных забот в свои небесные дворцы. Нам же, смертным, приходится опираться на славу и силу Рода, и довольствоваться временем благосклонности удачи, чтобы оставить след в людской памяти.
Ганнибал замолчал на несколько секунд, затем спросил:
– Где развёрнута помощь раненым? И почему, до сих пор, не возвратилась конница Ганнона?
– Лекари-критяне во главе с Леонтием расположились за тем холмом, на котором стоят «скорпионы», – отвечал Теоптолем, – а от Ганнона никаких вестей ещё не было! Я послал уже двух гонцов, но они пока не вернулись.
В этот момент с юга, от побережья, стала заметна густая пелена, быстро превращающаяся в облако пыли. Послышался звук труб. Все обратили взоры в том направлении. Через, несколько мгновений, к ставке, на взмыленном коне, прискакал запылённый гонец с известием:
– Конница Магарбала возвращается!
Ганнибал поднялся на расположенный неподалёку пригорок и ещё раз осмотрел поле сражения, погрузившись в размышления:
«Вот она, победа! Победа, о которой мечтал, но не дожил отец! Всю свою жизнь он боролся с Римом, мстил за свою жену, мою мать. Воспитывал в нас ненависть ко всему римскому. Взял с нас клятву – о вечной вражде с Римом. Но сам погиб от предательской засады, которую организовали не только римляне, и не враждебные кельтиберы, но и свои, „проверенные“ воины. Кто их нанял?..»
В этот момент Ганнибала что-то отвлекло, от хода его мыслей… Он вслушался в победное ликование в своём стане… Воины пели. С разных сторон стана, на различных языках, доносились отрывки песен. Воины пели различные песни: карфагеняне свои баллады, нуммидийцы непомерно затянутые, но весёлые, с «переливами» различных голосов… Уроженцы Испании зычные, с ярко выраженной ритмикой и энергетикой… Вдруг, среди этой разноголосицы, он отчётливо услышал голос своего отца?! Будто и он подхватывал, как это было раньше, на пирах в Гадесе, свои любимые песни… Голоса менялись… Теперь, Ганнибал, совершенно ясно, отчётливо, различил голос своего дядюшки Карталона?!
