Ещё одно занятное увлечение, которое мы приобрели благодаря Комарову – это туристические слёты, существовали такие мероприятия под эгидой комсомола в крупных организациях. Смысл явления – спортивные состязания между различными подразделениями на природе, плюс конкурс политической песни и инсценировка – что-то вроде небольшого спектакля. Длились они с пятницы по воскресенье, бывали летние – в лесу с палатками, кострами и т.п., и зимние, те проходили на турбазах или в пионерских лагерях. События были серьезно подготовлены, и принимало в них участие человек от двухсот-трехсот. Были ещё районные слёты, там уже боролись команды разных предприятий, и количество участников измерялось десятками сотен, и, наконец, городские. На последних, правда, мне побывать не довелось.
Лёха съездил несколько раз с Комаром на турниры «Красной зари», активно там поучаствовал в шоу-программе и когда по окончании института пришел работать в свое НПО «Гранит» включился в местное аналогичное движение и привлек меня. Не в качестве физкультурника, естественно.
В этой конторе он познакомился с Пашей Оскаленко (тем самым, если помните, что когда-то учился с Игорем Клуром в одном классе в первой моей школе), и вместе они развернули бурную деятельность: сочиняли сценарии, подбирали людей. Паша закрепился в качестве режиссёра-постановщика, у него это неплохо получалось, а Лёха и я в основном занимались музыкальным оформлением. Каждый, кроме того, выступал как драматический актёр, а конкурс политической песни обеспечивали тоже, само собой, я и Борисыч. Всё было по-настоящему, с репетициями, костюмами, тщательной разработкой мизансцен и разъяснением сверхзадач, и это, конечно, была Пашкина заслуга, тут, возможно, давала себя знать наследственность – ведь его когда-то оставивший семью папаня был долгое время звездой Пермского, кажется, драматического театра.
Пока это движение окончательно не иссякло в начале девяностых, мы несколько лет постоянно катались от Лёшиной организации, от той, где работал я, несколько раз нас приглашали выступить за другие предприятия, вроде бы даже за какие-то небольшие деньги. Наши представления, видимо, были неплохи, поскольку ниже второго места мы никогда не опускались.
Конечно же на этих слётах происходила масса всяких историй, народ-то там собирался молодой и во всех отношениях невоздержанный. Паша в дни конкурсов даже отбирал у наиболее активных участников представлений алкоголь и до выступления его строго дозировал.
Ну, а 1983 как начался, так и продолжился – вместе с девушкой Лилей в основном. То есть, всяческие компании, походы, поездки, концерты и прочие увлекательные события происходили по-прежнему, но теперь я уже был вроде как не один. В это же время, видимо под воздействием различных сложных процессов в мозгу я начал сочинять песни, которых за последующие лет пять набралось, наверное, штук пятьдесят. Скажу прямо, из них какой-то интерес представляет, может быть, с пяток, ещё примерно 20—25 просто никакие, и по музыке, и по текстам, а остальные и вовсе полный шлак. Ясное дело, любовь – двигатель стихоплетства и прочего творчества, но был и ещё один фактор – в это время я увлекся новой, активно размножающейся фауной (или флорой, кто знает), так называемым «русским роком». Сам не заметил, как весь этот «Аквариум», Майк, «Странные Игры», «Мифы», те же «Россияне» практически полностью заменили мне на несколько лет западную и вообще любую музыку.
