– Я родился и рос в другом городе… после уже, когда стал взрослым и самостоятельным, я переехал и поселился по соседству с тобой, – он обращался в данный момент к Глебу. – Ты ведь никогда не видел моего отца, правда? А мать навещает меня редко, так? В детстве отец много пил… это теперь я понимаю причину его длительных загулов – он видел всех этих мелких тварей, бесов, домовых и прочую дрянь. Он думал, что бредит, но боялся признаваться в этом кому-либо. Потому и пил, долго и помногу.
Глеб вопросительно взглянул на Веденею, пока Игнат зашёлся в приступе рыданий и не мог продолжить исповеди.
– Очевидно, – сказала звезда, – его отец не обладал естественной зрячестью, как ты. То есть его разум не созрел и не был готов к тому, что увидит. Вероятнее всего, ему достался дар против его воли – некоторые зрячие люди, колдуны или знахари, во время смерти не могут нормально расстаться с телом, душа огрузла, и ей тяжко. Чтобы облегчиться, они передают свой дар первому встречному, лучше всего, конечно, ребёнку, который находится ещё в материнской утробе. Беременным и детям нельзя быть в одном доме с умирающим человеком. Дар или проклятие – колдун способен вручить своё наследие любому, но дети и подростки восприимчивее других.
Игнат, будто не слушая звезду, смотрел в одну точку и, немного придя в себя, опять заговорил:
– Я тоже с детства видел разных смешных уродцев, которые для моих ровесников оставались невидимыми. Из-за этого сверстники меня не любили, не играли со мной. Но мне и не нужно было их общение. Я мог целыми днями сидеть в своей комнате или на чердаке и заниматься с этими якобы воображаемыми тварями. Я для них будто служил проводником из того, выдуманного мира, в свой, человеческий, реальный мир. Если я позволял им, они могли брать предметы, управлять ими, но если запрещал – они подчинялись.
– Это от того, что дом – пространство искусственное, созданное человеком и для человека, – прокомментировала Веденея. – Окажись ты, например, в лесу или у реки, тебе пришлось бы слушаться тамошних хранителей – русалок, водяных…
– Однажды, – тут Игнат вздрогнул всем телом, – папа узнал, что я с ними общаюсь… как он ругался! С тех пор жизнь превратилась в ад. Мне нельзя было ни сказать лишнего слова, ни сделать чего-то, я всегда боялся быть избитым. Мама тоже боялась его. Всё чего хотелось, когда в очередной раз ставили в угол, поскорее вырасти, прекратить эту пытку детством. Я молился, в своём маленьком уголку, усердно, со слезами, и молитвы дали результат. Ко мне пришёл он…
Игнат подавил рвущееся рыдание, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.
– Мы жили в старом деревянном доме с двумя этажами. Когда опускалась ночная темнота, могли мерещиться невероятные вещи… я верил, что мольбы мои рано или поздно будут услышаны! С полки упал журнал, открывшись на странице, где был нарисован мускулистый борец. Он заговорил со мной… да-да, картинка просто отделилась от листа и стала общаться. Он рассказал о том, что поможет мне, даст силу, только нужно доказать свою преданность, верность. Я стал беречь журнал, как зеницу ока, никому не показывал его, прятал, а по ночам обязательно перекидывался парой фраз с новым другом. Потом он стал являться и в других ипостасях – Мистик и Магистр. Он учил меня управлять необузданным ранее даром, учил различать окружающий мир. Без него я бессмысленно боролся с гнетущим сумасшествием, как мой отец. Мистик, Магистр, Борец – три образа Гасителя.
