– Что ж, – произнес Патрик Бронте, окинув свояченицу удовлетворенным взглядом, – мне положительно нравится ваш природный оптимизм, хотя, справедливости ради, должен сказать, что это, пожалуй, едва ли не единственное ваше качество, заслуживающее поощрения; ну да ладно… Быть может, отчасти вы и правы, сударыня: хотелось бы надеяться на лучшее. Но, мне думается – и не без основания, что все это слишком уж невероятно. Судите сами, мисс Брэнуэлл: предположим, кому-либо из моих детей удастся осознать смысл того рокового условия. Но ведь одного этого слишком мало для его безоговорочной отмены: необходимо поверить в непреложную истинность этого условия, принять его как должное, – что, в сущности, весьма и весьма затруднительно. В противном же случае его разрушительные чары не утратят своей действенной силы, и все останется по-прежнему. Скорее всего, так оно и будет. Однако даже если допустить противоположный вариант, то есть ситуацию, когда условие возможного спасения нашего рода будет осознанно, обдуманно и принято вполне, – то с того самого момента, как это случится, все усилия будут неизбежно направлены к его беспрекословному соблюдению. А значит – устремятся не в то русло, ведь никому из моих детей и в голову не придет та маленькая хитрость, о которой известно лишь нам с вами, сударыня, – возможность его отмены. Но, как я уже неоднократно предупреждал вас, мы должны молчать. Иначе наша излишняя словоохотливость сыграет с нами прескверную шутку – уничтожит даже малейший шанс на спасение семьи. Так что, сделайте милость, сударыня, исполните свое обещание. Помните: вы поклялись на Библии хранить тайну.
– Ну, разумеется, я сдержу свою клятву, данную Господу! – в сердцах воскликнула Элизабет Брэнуэлл.
– Надеюсь, сударыня, – ответил ее зять, стараясь сохранить напускную невозмутимость, но вопреки своим невероятным усилиям все больше и больше распаляясь. – В противном случае я взыщу с вас сполна. Не сомневайтесь: я готов на все, чтобы так или иначе обеспечить своей семье должную защиту. И, если уж на то пошло, я не пожалею своей жизни во имя спасения хотя бы одного… да хотя бы одного из моих несчастных детей! – отчаянно прокричал он и, судорожно задыхаясь, продолжал: – Так и будет, я знаю, что так и будет: так должно быть! Я непременно кого-то спасу – мне так и приснилось – именно так, клянусь! – на несколько мгновений мистер Бронте замолчал, переводя дыхание, но, тотчас спохватившись, строго добавил, обращаясь к своей почтенной собеседнице: – А теперь, мисс Брэнуэлл, будьте столь любезны, оставьте меня!
Элизабет Брэнуэлл, потрясенная неожиданной исповедью и порядком изнуренная непривычными для нее обязанностями сиделки, покорно подчинилась, удалившись восвояси и прислав к хозяину Табби.
Глава 6. Шарлотта Бронте в школе мисс Вулер
Несколько лет, последовавшие за этим странным происшествием, стали трудным, но важным периодом в жизни обитателей угрюмого жилища гавортского пастора. Достопочтенный Патрик Бронте по-прежнему неусыпно пекся о возможных перспективах благопристойного образования своих взрослеющих детей. Памятуя о тех страшных горестях и несчастьях, какие доставило их семье пребывание девочек в Коуэн-Бридже, мистер Бронте твердо решил на сей раз избрать учебное заведение, отличающееся более гуманными методами воспитания.
Долгих поисков для осуществления этой цели пастору не потребовалось. Вполне подходящая, по его мнению, школа для девочек (Патрика Брэнуэлла он продолжал обучать сам) имела звучное название Роу Хед и находилась неподалеку, на окраине Мирфилда, всего в двадцати милях от Гаворта.
