Мы расположились с Олей на заднем сиденье, и она, как только машина тронулась с места, тоже переспросила меня:
– Ты живешь на Арбате?
– Ну да, – шепотом ответила я. – А я тебе разве не говорила?
То ли еще будет, думала я, представляя себе лицо Оли, когда мы войдем в наш дом, когда сонная консьержка вежливо поздоровается со мной «здравствуйте, Верочка!», когда мы поднимемся на третий этаж и Оля увидит нашу пятикомнатную квартиру. Да ее Кондратий хватит, когда я запущу ее в ванную комнату с ванной на золотых лапах. А я это обязательно сделаю!
Дома она словно протрезвела. Ходила с открытым ртом и рассматривала комнаты, ванную, кухню. Можно только догадываться, о чем она думала и как мне завидовала. Но я-то пригласила ее совсем для другого, я же хотела ей просто помочь, а не задавить роскошью. И разве могла я тогда предположить, как ее переклинит…
Или могла?!
А что, если, увидев ее еще там, в электричке, убогую, прыщавую, в отвратительных синих колготках и явно потрепанную жизнью, я уже знала, как использую ее? Нет, не может этого быть. Откуда мне было знать, что ее насиловали три дня, что она сирота без детства, что глубоко несчастный и одинокий человек? Прыщи могут быть у каждой девушки, да и колготки эти синие все-таки шерстяные, не такие уж и дешевые, и не рваные. И дубленка на ней, не фуфайка же. К примеру, она могла ехать на электричке от родственников, с которыми провела новогодние праздники, домой, где у нее могла быть полная семья или даже муж с детьми. Вот что, что так привлекло меня к ней? И почему я решила, что она находится на грани? Что она именно такая, какая мне и нужна была для моего плана? И был ли план?
Да разве даже самой себе в этом признаешься?
Женя, Тоня
Дверь открыла соседка, заспанная, конечно, – все-таки два часа ночи. Лицо злое, опухшее.
– Ее уже нет здесь! – гаркнула она, кутаясь в халат. – Мне неприятности ни к чему. Этот ее урод чуть мне дверь не сломал. Вот вышла замуж за идиота, пусть теперь сама думает, как из всего этого дерьма выкарабкиваться.
– Вы что же это, выгнали их на улицу?
– Нет, под кровать к себе спрятала, всех троих! – отвратительно гримасничая, прохрипела женщина.
– Гадина, – прошипела Женька. – И куда они пошли? Где их теперь искать? В полиции?
– Не знаю! – И соседка захлопнула дверь перед ее носом.
Была ночь. Хоть и август, но похолодало.
– Не думаю, что они пошли в полицию. Давай спустимся, пройдем. Вика как-то рассказывала, что подрабатывала посудомойкой в кафе где-то неподалеку.
И действительно, нашли кафе за углом. Конечно, оно было заперто, но светилось изнутри. Сквозь стеклянные стены можно было увидеть пробивающийся откуда-то из глубины свет. Значит, там, где-то в подсобке или на кухне, все же кто-то был.
Подруги постучали. И почти сразу же за стеклом появилась маленькая темная фигурка. Это была девушка, которая, узнав Тоню, открыла дверь. Кинулась к ней, обняла и разрыдалась.
– У сторожа телефон разрядился. Как назло! Не могла перезвонить и сказать тебе, где мы, – мычала она, захлебываясь слезами. – Соседка выгнала нас!
– Я догадалась, вспомнила, что ты где-то здесь работала… – Тоня и сама готова была расплакаться, глядя на подругу. – Вика, я бы не узнала тебя, честное слово! Ты на кого стала похожа? Кожа и кости! Синяки… на виске, вон, кровь! Ужас! Ладно, все ясно.
Вика посмотрела на Женю.
– Это Женя, – спохватилась Тоня, – моя подруга, познакомьтесь.
