«Мальчишка! Паникёр!» – подумал в сердцах Уве.
– От чего она умерла?
– Сердечный приступ.
«Ага», – подумал Уве Краус.
– Ты мог не видеть этих новостей. Где Рональд?
– У себя. Наверное. Я боюсь к нему идти, вдруг он ещё не знает! Как я ему скажу?
– Дождись, когда полиция выйдет на вас сама. Ты иностранный подданный, ты можешь попросить посла присутствовать на допросах, вызвать адвоката. Меня. С кем Ольга встречалась, ты знаешь?
– Допросах? – с ужасом перебил Эрик. – Я не знаю с кем она встречалась!
– Успокойся! Соглашайся на первую встречу. Потом позвони мне. Они всё равно будут делать запрос в Мюнхен. На это уйдёт время, а оно нам на руку.
– Зачем?
– Это уже моё дело. Скажи, а где те капсулы?
– Ка-ка-какие? Откуда ты…
– Именно те, что ты брал?
– Я не понимаю, о чём ты говоришь, – соврал Эрик.
– Вот об этом и не вспоминай. Сейчас успокойся, выпей и ложись спать. Завтра они на тебя выйдут.
– Акции… Она продала акции? – запаниковал Эрик.
Трубка помолчала. Эрик смотрел на экран телефона.
– Откуда информация? Ольга сказала?
– Нет. Я случайно услышал ваш с Мартином разговор. Папа знает об этом?
– Рональд не знает. И ты не знаешь, – твёрдо произнёс собеседник. – Ты меня понял?
Эрик паниковал. Да, он хотел смерти Ольги. Он считал себя обиженным, когда отец передал ей свой пакет акций клиники. Но они же договаривались, то есть решили, чёрт, предполагали, что надо сначала найти дочерей и выяснить – почему никто из них не искал Ольгу, а потом… Мысли в голове Эрика путались всё больше после каждого стакана виски.
«Почему она умерла? Капсулы!! Неужели? Откуда Уве знает об этом? Мартин? Лучше бы я их выбросил!» – мысли в голове Эрика молниеносно мелькали и перепрыгивали с одного на другое.
Он незаметно для себя напился и заснул на диване со стаканом в руках.
***
Ляля не могла заснуть. Она не знала, что ей делать. Всё было так давно, и казалось уже неправдой. Телефон Вадима не отвечал. Ляля колотила ему в дверь, но его квартира отзывалась тишиной, ни единого звука не доносилось из-за закрытых дверей. Ляля пила коньяк, курила, стряхивая пепел мимо пепельницы, ходила по квартире и громко декламировала одно и то же стихотворение, повторяя и повторяя его:
Уста пусты от долгих трат…
Дороги топтаны толпою.
Не обнимает брата брат –
Как будто созданы для боя.
И, вроде, зависть правит бал
В израненных обманом душах.
Ну вот… ещё один упал –
Из тех, кто никому не нужен.
Остатки памяти горчат,
Осадком пав на дно обиды.
А боль потери горяча…
И даже волей не прикрыта.
Зачем держать под сердцем яд
Для тех, которым вы не рады?
Зло возвращается назад,
Не забывая про оплаты.
Лана испуганно слушала бабушкину истерику, прислонившись ухом к двери в своей комнате.
«Апокалипсис какой-то. Где она этот дурацкий стих выкопала?» – думала девушка.
Всё происходящее не поддавалось объяснению, логике. Рождало испуг. Лана не знала страха, а тут что-то холодное и шершавое неприятно шевелилось внутри. И было непонятно – от чего?
***
Антон Тимофеевич сидел в кабинете и пил коньяк, глядя на фотографию какой-то женщины. На фото внизу была написана рукой деда формула: L = K (V + P).
«Господи, – думала Арина. – Что это? Кто это? Он сошёл с ума? Колдует? Бред какой-то. Он же учёный!»
Она заглядывала в приоткрытую дверь в кабинет деда. Девушка подпрыгнула, застигнутая на месте Ниночкой, которая положила ей руку на плечо. Ниночка приложила палец к губам.
