- Твоя подруга проверяет, жива ты или нет? - ухмыляется Мэтью.
- А как ты хотел? Я тебя не знаю.
- Но, тем не менее, пошла со мной.
- Ты обещал мне избавиться от этой гадости, - демонстративно опускаю взгляд на кляксу на декольте, куда после ныряют и его глаза. Голубые зрачки слишком долго шарят по моей груди в откровенном вырезе. - Или это новая уловка маньяка по заманиванию жертвы?
- Ты не забыла, что я тоже попал под удар?
- Может это схема такая, чтобы отвести от себя подозрение. А ты специально все подстроил, - парирую, обращая внимание на то, как рядом с нами тормозит черный мерседес.
- Ага, и теперь воняю, как бочка со второсортной водкой, - мужчина прикрывает глаза и морщится. После чего кивает водителю и открывает заднюю дверь. - Карета подана. Или ты желаешь сфотографировать номер машины и отправить своей подружке? Исключительно для собственного успокоения.
В его лучистых глазах играют смешинки, заставляя и меня растянуться в улыбке. Сама не осознаю, почему веду себя подобным образом. И дело далеко не в платье и огромном пятне на нем. Дело в мужчине, который почему-то вызвал у меня неподдельную симпатию сразу же, как только показался на горизонте.
- Нет, пожалуй, опустим этот момент. Я тебе доверяю.
Снова вкладываю свою ладонь в его, когда он помогает мне сесть в салон автомобиля. На высоком лбу залегла морщина напряжения, а в глазах именно в этот момент промелькнуло что-то чрезвычайно опасное. Волнительное.
- Запомни, смелая Брук, - он наклоняется ещё ближе, оставляя свое дыхание на моем лице, - мне тоже нельзя доверять.
Наши дни
Брук
Захожу в дом, который стал моей тюрьмой на долгие годы. Как обычно, быстро скидываю с себя обувь и верхнюю одежду, чтобы не создавать лишнего шума, и взбегаю по лестнице наверх. Запираю дверь изнутри и только тогда выдыхаю.
За окном очередной предрождественский вечер, который должен накрывать теплом и соответствующей атмосферой, но в моей душе нет ничего - только одуряющая пустота, оставленная после катастрофы, спалившей все чувства и эмоции дотла. Я больше ничего не ощущаю. Только постоянное равнодушие ко всему, что происходит в жизни, и страх.
Всматриваюсь в хлопья снега, медленно опускающиеся на резную калитку и кованый забор, что окружает особняк по периметру. Они беззаботно летят вниз, укрывая все вокруг белым одеялом, а меня раздражает. Каждую зиму выворачивает от этого вида. Потому что как бы не хотела спрятать, все равно отдает где-то за ребрами и болит. Ноет и ноет, возвращая к разрушающему прошлому.
Где-то вдалеке послышался звук открывающейся двери и пьяный мужской хохот. Неосознанно сжимаюсь и замираю, хотя понимаю, что заперла дверь. Но паника все равно заполоняет каждую клетку моего напряжённого тела. Пожалуй, это единственная сильная эмоция, которую я испытываю.
Шум голосов плавно перемещается вверх по лестнице, и к мужскому смеху добавляется ещё и несколько женских. Нервно сглатываю, бесшумно забираясь на кровать, а когда шаги замирают возле моей двери, то просто цепенею.
- Эй, Брук! - тяжёлая ладонь тарабанит по полотну, каждым стуком проламывая мне ребра, через которые выпрыгивает сошедшее с ума сердце. - Открывай, маленькая дрянь! Я знаю, что ты дома!
Закусываю губы в попытках сдержать рвущийся наружу писк. Сжимаю ладони в кулаки, что ногти впиваются в кожу, оставляя там болючие отметины.
- Давай, выходи! Развлечемся все вместе! - снова отвратительный хохот, разгоняющий по телу огромные мурашки отвращения. - Ай, ну тебя нахер. Фригидная сука!
