Доктор практикант выступил первый. Со всей неопытностью и бестактностью. Ещё совсем юный и зелёный в ремесле, он заговорил с отцом девушки.
– Папаша, ваша дочь беременна. Срок примерно тридцать восемь недель. Вы действительно не знали этого факта или обезумели от горя?
Второй фельдшер неодобрительно цокнул языком. Слова коллеги звучали действительно неуважительно.
– Она… Она всегда носила широкие платья. Мы думали она просто поправилась. Стрессы на учёбе и всё такое.
Мужчина схватился за голову и, казалось, за мгновение постарел на несколько лет.
Всю дорогу до роддома стояла неловкая тишина. Лишь пищащий аппарат у изголовья беременной девушки оповещал о том, что она и ребёнок ещё отчаянно борются за жизнь.
– Чёрт возьми, Виктор, Натали. Где вы?
Я слышала все голоса снаружи. Я поняла, что нахожусь в утробе матери, матка которой истекает кровью. Но, блин, как такое вообще возможно?
– Что происходит? Что вы со мной сделали? Спасите меня.
Я слабела с каждой секундой. Я загребала ртом воздух, но вместо этого захлёбывалась жидкостью. Да, я ведь сейчас плод своей матери, и по всей видимости мы обе погибаем.
Это конец. Я хотела смерти, и она настигла меня самым кошмарным и непостижимым уму способом. Прожить тридцать лет и вернуться к началу для того, чтобы умереть. Хотя, если я в прошлом, то ведь я должна несмотря ни на что родиться. Я ведь появилась на свет тридцать лет назад. Черт возьми, как вообще работают эти перемещения во времени? Я продолжала колотить ногами по маминой матке. Я делала это из последних сил, пока снаружи не раздался лязг инструментов, вскоре я снова отключилась.
– Время рождения 19:30.
Оповестила медицинскую сестру акушерка. Молодая девушка аккуратно вывела цифры и фамилию роженицы на клеенчатой бирке. Привязала её к руке младенца и передала его врачу. Он положил маленькое тельце в кувез и подключил аппарат искусственного дыхания.
– У нас есть сутки, чтобы спасти этой прекрасной малышке жизнь. В противном случае мы потеряем еще одного новорожденного за эти сутки. И где их ангелы-хранители? Уснули там что ли?
А я отчаянно хотела, чтобы меня положили маме на грудь. Я хотела вкусить молока, почувствовать её запах, тепло рук. Но всё повторилось – связь с мамой была разорвана.
Врач принимавший роды, в ответ на слова акушерки покачал головой и покинул родовую. Ведь ему нужно было оформить историю болезни и оповестить моего деда о состоянии мамы, которое оставалось на этот час критическим.
Дедушка и бабушка Роксаны
Александр – отец Натали, ходил из угла в угол, меряя шагами приемное отделение. На его голове, за последние три часа, появилось с десяток седых волос. Он уже однажды хоронил своего сына и сейчас ему было страшно за жизнь дочери. Пару часов назад он позвонил своей бывшей жене и сообщил о случившемся. Таких криков он не слышал с тех времён, когда она узнала об его измене. Эта женщина всегда была эмоциональной и несдержанной, сейчас же она превратилась в фурию и меньше всего ему хотелось сталкиваться с ней лицом к лицу. Её не пугало, что дочь находилась на краю смерти, скорее волновала репутация: что скажут люди, когда Натали принесёт в дом ребенка. У него связь с дочкой была крепче, он, как любящий отец, хотя бы старался понять, почему в последние годы их дочь слетела с катушек.
Александр заметил врача, который спускался по лестнице грузным шагом. Подбежал к нему с надеждой в глазах.
