– Но я всё же попробую. Можно, ба? – присела я на подлокотник любимого кресла Глафиры и обняла её. Как бы ни хотелось быть самостоятельной, но по закону княгиня моя опекунша, и я не хочу её обижать пренебрежением. – Деревенским заработок будет, и нам прибыль.
Женщина приобняла меня, чмокнула в макушку.
– Конечно, можно, детка. Разумна ты не по годам, и деньги впустую не спустишь. Что ж запрещать-то, если дело хорошее. А рекламку ту я сейчас поищу.
Переписка с подрядчиком была короткой. Бригада распалась, но печник и еще два рукастых парня сейчас свободны. Если есть работа и заказчики готовы оплатить портальный переход, то на неделе работники прибудут.
– Основные мастера есть, а подсобников в деревне наберут, – объясняла я бабушке своё согласие на прибытие бригады. – И работой их обеспечим. Прасковье цех надо до конца оборудовать, может, и Феденьке помочь чем придётся.
Глафира, слушая мои рассуждения, только умильно улыбалась и кивала. Пользуясь её благостным настроением, я решилась задать вопрос, возникший вечером.
– Ба, а ты с папенькой переписываешься? Какие новости в Калиновке?
Княгиня опустила вязание на колени, посмотрела в окно. Пейзаж был грустный. Ветер трепал мокрые сосновые ветви, по газону яркими пятнами метались жёлтые листья, волны, набегая на берег, облизывали кромку пляжа.
Я уже пожалела о своём вопросе, но Глафира ответила:
– Редко, но переписываемся. Недавно Петруша благословения просил на брак с Марфой. Весной у тебя брат или сестра появится.
– Дела… – я плюхнулась на диван. – Получается, Тимка мне теперь сводным братом будет?
– Получается, так… – бабушка вздохнула.
Явно не такую жену видела она рядом с сыном. Марфа хоть и хорошая женщина, но крестьянка безродная и безграмотная, а Петруша княжий титул наследовал. Не будь его злоключений с арестом и тюрьмой, высочайшим соизволением могли запрет на такой брак наложить. Мало ли байстрюков великих родов на земле великорусской. Одним больше… А без титула женись на ком хочешь, узаконивай грех внебрачного сожительства.
– Прасковья знает? – подумала я о подруге. Отболело или не напоминать, чтобы лишний раз рану не бередить?
– Знает. В Ялде я это письмо получила. Прочитала, охнула, за сердце схватилась. Пока она вокруг меня крутилась, я и… Эх, язык мой – враг мой. Только Прасковьюшка и вида не подала, что задела её эта новость. Отмахнулась, что всё к тому и шло, но на утро глазки красные были.
– Дела… – повторила я, глядя на тоскливый пейзаж за окном.
6. Глава 6
Отчего-то думала, что мулы чуть больше осликов, ан нет. Ростом полноценная коняшка, как мама, а вот уши длинные, бархатные – от папы. Не являясь специалистом ни в коневодстве, ни в ословодстве, других признаков сходства и различия не увидела.
– Почему мул? – спросила Абяза, провожавшего нас до повозки.
Его старший сын Башар уже занял место возчика в повозке, но парень больше отмалчивался – то ли оттого, что плохо говорил по-русски, то ли от природной стеснительности. Вряд ли я вообще когда слышала его голос.
– А почему нет? Ослы умны и неприхотливы, но сил у них мало, лошади сильные, но на горных дорогах часто ноги ломают, а мулы и умны, и сильны, и по камням ходят аккуратно. В еде непривередливы, как козы – хоть траву, хоть овёс, хоть ветки есть будут с удовольствием. Тут многие мулов держат, сами скоро увидите. – Завершив рассказ, управляющий помог нам с Прасковьей забраться в повозку и по-доброму напутствовал: – Храни вас Всевышний, барышни.
