– А это не запрещено?
– Садись давай, – она кивает на пассажирское сиденье своей телеги и сама запрыгивает на нее, – только к книгам не прислоняйся, пожалуйста, ты их испачкаешь.
– Хорошо, – сажусь на самый край мягкого сиденья, оглядываясь назад, чтобы убедиться, что между мной и книгами расстояние почти в полметра. – Так нормально?
– Идеально, – улыбается Кордэ, с силой надавливая ногой на педаль. По-моему, она аж с сидения слегка сползла под руль от усердия, – ты, кстати, в курсе, что у тебя из головы торчит саперная лопата?
– Это не саперная лопата, а садовый совок для посадки небольших кустов и цветов…
– Мясо неразумное… – девчонка тихо смеется себе под нос, выкручивая руль резко вправо, ловко входя в пустынный поворот между стеллажами, – он тебе не мешает? Может выдернуть его?
– Не надо, я сейчас все с себя смою, и он сам выпадет.
– Как скажешь… – она дергает какой-то рычаг и снова наседает на педаль всем своим хрупким подростковым телом. И я невольно ловлю себя на мысли, что, наверное, и у меня когда-то было такое тело. Ну или не прямо вот такое, как у Кордэ… Но какое-то… Интересно, а оно было красивым? Или подобным тому, во что я себя превращаю, становясь уборщиком из клуба, в котором я выловил свою последнюю подопечную.
У Кордэ залегает меж бровями неровная от прыщика морщинка.
– Скоро праздник, – она говорит это бесцветно, но я понимаю, что на самом деле ее наполняет тревога, – ты пойдешь?
– Мне не хочется… – вздыхаю, отворачиваясь к Аркам, мимо которых мы довольно шустро едем на стрекочущей, как цикада, телеге.
– Лучше сходи… Вдруг тебе повезет в этот раз…
Мы переглядываемся и несмело смеемся. Это звучит жалко. Такие как я освобождения не получают. Есть негласный предел того, сколько можно ждать раскола Маски, от того, что двое, подобно встретившимся однажды Свету и Тьме, посмотрели друг на друга и познали полную гармонию с собой и всем вокруг. Мой лимит вышел минимум трижды… На самом деле намного больше – просто в какой-то момент мне стало лень считать.
– Я все время говорю тебе что-то не то… – она качает головой.
– Ты такая красивая, Кордэ…
Она краснеет и чуть не задевает краем телеги стеллаж.
– Не смейся над моими прыщами!
– Я не смеюсь. Ты красивая. Я же вижу тебя…
– Знаешь, – она сосредоточенно крутит руль, вытягивая шею, чтобы аккуратно объехать группу старших учеников, сидящих прямо на полу и обсуждающих что-то отдаленно напоминающее природные явления, которые могут устроить Проводники, растворяя душу в ничто, – я никому об этом не говорю, но мне кажется, что когда мне исполнится семнадцать и мне придется принимать участие в празднике уже как проходящей испытание… Я не смогу снять Маску… И стану Жнецом…
Смотрю на ее деланно беззаботный вид. Как она кивает какой-то рыжей девушке, что машет ей увесистым томом, едва не сваливаясь со стремянки. Что-то бормочет себе под нос, дергая свой странный рычаг, непонятного мне назначения.
– Кордэ… ты ведь порождение Тьмы… – стараюсь, чтобы мой голос звучал успокаивающе, но не нравоучительно, – шансов, что ты станешь Жнецом… очень мало…
– Да-да… – она почти напевает это, игриво толкая меня плечом, – все прекрасно знают, что среди Жнецов на пять детей Света, приходится только один потомок Тьмы. Но это не значит, что я им не стану.
– Ну в общем да… От этого никто не застрахован… Тебя это пугает?
– Наверное, нет… – она лихо тормозит у входа в Западную башню, – когда-то я даже мечтала об этом… Но сейчас, глядя на тебя… Опасаюсь, что это может оказаться не так уж романтично, как я себе это представляю… Я бы хотела поговорить с тобой обо всем этом, если ты не против, конечно.
