Таким образом, из военных комиссариатов Великого курфюрста вырос грозный административный аппарат времен Фридриха Великого – система, удовлетворявшая требованию короля к своему правительству, которое должно было быть «последовательным, как философская система, дабы финансы, политика и управление армией координировалось с одной и той же целью, а именно укрепления государства и усиления его могущества»>35. Генеральная директория, особые функциональные министерства, выросшие из нее во время правления Фридриха II>36, и провинциальные палаты сделали возможным объединение ресурсов государства для национальных целей и обеспечили механизм проведения политики, которую король определял в своем личном кабинете.
Армия также оказала глубокое влияние на социальное развитие и классовую структуру Пруссии. Чтобы склонить земельную аристократию к службе в армии, Великий курфюрст и его преемники, как мы видели, были готовы пойти ей на далекоидущие уступки. Партнерство, заключенное курфюрстом и его юнкерами в 1653 году, подтвердили его преемники. Мало того что юнкеры были защищены экономически, получив полную власть над своими поместьями и крепостными, которые обрабатывали их земли, но им также было разрешено в своих собственных округах сохранять важные полицейские, судебные и административные функции. Централизация, характерная для остальной части прусской администрации, остановилась в пределах имений юнкеров. Здесь верховодил ландрат, выдвигаемый товарищами-юнкерами и назначаемый королем, и власть его должна была оставаться незатронутой изменениями революционного периода>37.
Право дворянства на эти экономические и политические привилегии открыто отстаивал Фридрих Великий. В конце концов, указывал он, сыновья знати защищали государство, и «эта раса настолько хороша, что заслуживает всяческой защиты»>38. В глазах Фридриха эта защита включала в себя основанное на обычае право на высшие посты на государственной службе и абсолютную монополию на должности в офицерском корпусе армии. Чего Фридрих требовал от своих офицеров прежде всего, так это чувства чести – морального побуждения, которое заставляло их из уважения к себе и своему призванию терпеть невзгоды, опасности и принимать смерть, не дрогнув и не ожидая награды>39. Честь, считал король, можно найти исключительно у феодальной знати, а не у других сословий и, конечно, не у буржуазии, руководствующейся скорее материальными, нежели моральными соображениями и в минуты бедствий слишком рациональной, чтобы считать жертву необходимой или похвальной>40. Хотя Фридрих наверняка знал, что некоторые из великих военачальников прусского прошлого – например, Дерфлингер, Людке и Хенниге – были выходцами из простого народа, ему требовались только офицеры благородного происхождения. Он хвалил селекционную политику времен своего отца, когда «в каждом полку офицерский корпус чистили от тех людей, чье поведение или происхождение не отвечало той профессии людей чести, которую они призваны исполнять, и с тех пор порядочность офицеров не страдала среди сподвижников, исключительно людей без упрека»>41.
Он сам усовершенствовал следование этому примеру и, хотя во время Семилетней войны был вынужден допустить в свои полки буржуазных офицеров, последние годы своей жизни провел, очищая офицерский корпус от этого неугодного материала. Благодаря его усилиям в 1806 году в офицерском корпусе, насчитывавшем свыше 7000 человек, было всего 695 недворян, и большей частью они были изолированы в артиллерии и вспомогательных родах войск
