Ефим Добрыневич, брянский управляющий усадьбой Михаила Черниговского, приветливо встретил семью лесника. Усадил за дубовый стол, обогрел, накормил.
Выпив чашу крепкого меда, Ермила начал свой рассказ. Гостеприимный хозяин со своей женой Варварой внимательно его слушали и лишь периодически обменивались тревожными взглядами.
Не успел лесник рассказать и половину того, что хотел, как Добрыневич, дождавшись паузы, кликнул своего домашнего слугу и потребовал немедленно созвать всех старших дружинников. Все было сделано очень быстро. Собрав воинов и челядь, управитель стал отдавать срочные распоряжения.
– Так, Домаслав пойдет к западным воротам, Рудак – к восточным, а Преслав и Онфим – к северным и южным! Облейте водой все дубовые стены, пока еще морозно! Варите смолу, отоприте склады, чтобы воины разобрали дротики и стрелы! Внимательно осмотрите все луки и камнеметы! А на ночь учредим караул! Будем почаще менять стражников!
Он еще долго давал команды и наставления, и Ермила с женой, слушая все это, понимали: перед ними настоящий военачальник, который так просто не сдаст свой маленький детинец.
– Эх, если бы стоял тогда такой воин во главе вщижской стражи! – подумал Ермила.
Но вот Ефим Добрыневич сделал все необходимое и вернулся к гостям. – Что ж, теперь рассказывай, – молвил он и приветливо улыбнулся. – Стал я стар, шестой уже мне десяток, не так поворотлив, как в молодые годы, а говорить и делать нужно много: увы, непонятливы наши люди!
Ермила подробно изложил остальную часть своего рассказа. Когда он дошел до эпизода с необычной стрелой, Добрыневич вздрогнул и едва не перебил его.
– Так где же она, стрела эта? – спросил, наконец, он, когда лесник замолчал.
– Вот! – ответил Ермила и протянул ему извлеченный из кармана железный предмет.
– Матушки мои! – вскричал Добрыневич. – Да какие же это половцы, голубчик ты мой!? Это же монголы, татары!!! – Он долго не мог успокоиться и все ощупывал наконечник вражеской стрелы. – Выходит, что они постреливают из луков в морозец? Научились, значит, гады ползучие!
Лесник с недоумением посмотрел на собеседника.
– Видишь ли, – стал объяснять ему Добрыневич, – я сам встречался с этими татарами, которых по-разному называют…И не просто встречался, вот, полюбуйся! – Он задрал штанину и показал огромный белый рубец на икре левой ноги: как будто целый кусок плоти был вырван жестоким и неведомым зверем. – Это – след такой игрушки! – И он бросил железку на стол. – Вот так!
– Так, значит, то не половцы?! – вскрикнула испуганно Аграфена.
– Истинно, что они – татары! Лет тому пятнадцать назад я столкнулся с ними! – кивнул головой управитель. – О, то рать была прежестокая!
И он рассказал гостям о событиях, пережитых им в те недалекие годы.
Ефим Добрыневич был тогда одним из старших дружинников в войске нынешнего черниговского князя Михаила и вместе с ним приехал на княжеский Совет, который проходил тогда в Киеве. К русским князьям обратились за помощью бывшие лютые недруги – половцы – на которых напали неведомые и жестокие враги, пришедшие с юга, со стороны Хазарских гор. Князья долго спорили, многие из них не хотели помогать разорителям русской земли. Но победило «слово златое» князя Михаила Всеволодовича, поддержанного Даниилом Романовичем Волынским. Они рвались в бой, желая испытать свои силы. И русские войска пошли в половецкие степи!
