– Давайте, женушки! – крикнула с каким-то визгом вернувшаяся в дымную комнату Влада. – Лезьте туда каждая! Но без ссор, не давитесь!
Бабы начали спорить, кто первый полезет в спасительное отверстие, но Василиса немедленно прекратила раздор. – А ну-ка! – толкнула она стоявшую впереди женщину, супругу княжеского дворецкого Забаву. – Лезь! И поживей!
Та не стала себя упрашивать, и вскоре в избе остались лишь едва пришедшие в чувства жертвы насилия. Они копались в куче тряпок, не находя своих вещей.
– Какие же вы дурищи! – крикнула купчиха. – Что возитесь там как тараканы в кадке! Ну-ка, бегом к лазу!
– Да мы же нагие! Стыдно такими вылезать на Божий свет! – пробормотала одна из несчастных.
– Вот уж бестолковые! – рассердилась Василиса. – Хватайте же свои жалкие тряпицы и – вон наружу! Там оденетесь! О жизни надо думать, а не о суетном сраме!
Она схватила в охапку первую попавшуюся под руки женщину и потащила ее к отверстию в стене. Та стала сопротивляться.
– Лезь, сука! – заорала купчиха, потеряв терпение. – Что мне, помирать теперь из-за тебя глумной!?
Баба беспрекословно полезла в темный провал. Вслед за ней устремились и остальные. Василиса выбралась последней и едва успела вытащить ноги, как в избе что-то загудело, зашипело, и дом весь вспыхнул, как сухой тростник. Мгновение, и вся постройка зашаталась, крыша поползла как-то неуклюже вглубь, и, наконец, рухнула внутрь здания с грохотом и треском.
– Отойди, матушка! – закричала стоявшая в десяти шагах от Василисы Влада. – Вон балка, балка падает!
Купчиха подпрыгнула и вовремя: огромный огненный столб рухнул прямо у ее ног, осыпав женщину целым снопом горячих искр.
– Ух, ты, Господи! – перевела дух Василиса. – Еле от напасти избавилась!
– Родная ты наша, спасительница! – заголосили стоявшие рядом бабы. – Как бы мы без тебя тут справились!?
– Хвалите не меня, но девицу эту! – показала рукой купчиха на Владу. – Это она нас освободила! Если бы не ее пасечник…
Тут она осеклась и замолчала.
Тем временем женщины стали приходить в себя. Одни из них внешне спокойно и безучастно сидели на разбросанных вокруг бревнах и смотрели на догоравший дом, другие плакали, вспоминая недавние события.
Вдруг Елица, дочь известного городского скорняка Синко, вспомнила о доме.
– Батюшки! – завопила она. – Там же мамочку мою злодеи до смерти убили! Я сама видела, как зарубил ее косоглазый ирод! Ох, горе, горе-то какое!!!
Бабы громко заплакали, запричитали.
– А ну-ка, замолчите, дуры! – крикнула решительно Василиса. – Или вы хотите, чтобы на ваши крики вернулись супостаты?! И себя и нас загубите! – Плачь тут же прекратился. – Давайте-ка думать, женушки, что нам делать дальше. Ведь уж сумерки, близка ночь, а нам некуда головушки преклонить!
Но думать пришлось только одной купчихе, остальные все никак не могли очнуться от пережитого.
– Так вот что, подруженьки, надо нам сделать, – размышляла Василиса. – Сначала нужно найти какой-нибудь приют. Может где изба уцелела…И надо нас всех посчитать!
Когда посчитали, удивились. Оказывается, ни одна захваченная в плен врагами женщина не погибла.
– Восемнадцать! – крикнула Влада. – Слава Господу: все живы!
– Ну, так пойдем тогда в Город за пристанищем! – подвела итог купчиха. – А там уж надумаем, что дальше делать.
И толпа измученных, едва сохранивших силы вщижанок, медленно двинулась по истоптанной, забрызганной кровью дороге.
