– А мне, пожалуй, фрукты…, чёрный чай… И торта лёгкого ещё хочу кусочек.
– А я, мне кажется, сейчас бы съел быка. Яичницу, два тоста, много сыра. И принесите кофе с молоком.
Наина поднялась: «Я на минутку», и растворилась в глубине кафе.
– Зачем ты пригласил зануду эту, – Наташа сразу начала шептать. – Я и знавать её совсем не знаю. Лишь то, что рядом с нами ихний дом. Они нам этой ночью и звонили.
– Тем более должны поговорить. Тебя, ей богу, вовсе не убудет, а ей, я вижу, любопытно, что и как. Да и какая же зануда, тоже скажешь. Я вижу в ней глубокий острый ум.
– Поэтому слюною весь исходишь. Хоть бы при мне других не раздевал.
– Тебя, мне кажется, совсем не обделили, – Роман прикрыл глаза, как отдыхал. Наталья думала, что это будет ссора. А вышло так, как будто ничего.
«Ведь я его практически не знаю. Но так хочу – не ровен час спугнуть». И разговоры прекратила – будь что будет.
«Зануда» уже двигалась по залу. Как и задумано – явилась, не спеша, и проплыла заливом барной стойки, вся отражаясь в берегах витрин.
Наталья искоса взглянула на Романа: он этот выход, несомненно, оценил.
– Теперь, позволите, я тоже вас покину. Умою руки, чтоб погиб любой микроб, – поднялся Рома, как Наина села, – того гляди и завтрак принесут.
И будто в три прыжка исчез из зала.
– А кто, скажи мне, этот Рома у тебя? – конечно сразу же, но очень равнодушно, Наина бросила, чтоб паузу занять.
– Его все называют Абрамович, – Наташа медленно расправила салфетку, – но только он просил не говорить.
– Как то есть так? Какой-нибудь племянник?
– Не знаю я. Спросите у него.
– А что ты ночью так, скажи…, звучала?
Наина пристально Наташу рассмотрела, и почему-то ей на ум пришло сравнение с тёмной панночкой из «Вия», которую взнуздал тот хлопчик Брут. Простоволосая, с кругами под глазами, на голом теле из дерюжки сарафан, она ждала, когда придет избранник, чтобы соитье утолило страсть.
– Я и не знала, что такое может…, – Наташа мысли вслух произнесла. Но вдруг опомнилась, – вы, это, извините. Кто знал, что там открытое окно? У нас везде стоят стеклопакеты.
– Так это чувства так разбушевались?
– Он был неистов, как Виссарион, который из истории известен. Так никогда не наслаждалось тело.
– Какой ещё такой Виссарион? Мне незнаком такой герой-любовник.
Наине вспомнился из школьных лет Белинский… Наталья вышла, Абрамович сел за стол. Наине бросилось в глаза, как парень жилист, и мощь покрытых рыжим пухом рук.
– Роман, ведь я могу так обращаться? А вы живете где-то тут у нас? – они впервые встретились глазами и оба твердо выдержали взгляд.
– Сегодня – здесь, а завтра – где я нужен. Но свой ещё себе не создал дом.
– Я не имею права на вопросы, но что-нибудь хочу узнать про вас.
– Я – недоучка. По призванию – коллектор. А есть желанье – мы поговорим.
Уже всё красовалось на столе к моменту возвращения Натальи. Никто не поднял тему разговора, возникла глупая неловкость тишины. И, тонко чувствуя условия момента, Наина навострилась уходить.
– Наташа, ты зашла бы по-соседски. Как соберетесь, ты и кавалер.
– Да, я не знаю. Разве – по-простому? Но слишком хлопотно – у вас семья, и муж.
– Глеб послезавтра в Ригу уезжает. Так вы подумайте. Не станем назначать.
И удалилась, словно на прогулке. Наталья с Ромой ей смотрели вслед.
И он в задумчивости гладил подбородок.
* * *
И то, что вслед смотрели – не случайно. Бывало, на неё смотрел весь свет, когда плела сквозь подиум походку. Во всех глазах читалось: «Хороша!!!» И Глеб тогда решил: «Моею будет». А от решений он не отступал.
