До субботы Иван Иванович не пил ни капли. Хотя и «обстоятельства» имелись. Товарищ увольнялся в запас.
– Жене обещал, друг мой, – объяснил товарищу Попову Иван Иванович.
Друг понимающе кивает головой. Жена для офицера больше чем жена. Она соратник. Она сестра хозяйка и медсестра, если нужно будет.
– Понимаю. Месяцок отдохну и пойду в военкомат, просить найти мне работу на гражданке.
И он пойдет, и ему найдут работу – начальником отдела кадров в НИИ, где я буду работать сначала младшим научным сотрудником, потом старшим, а позже и руководителем его. Но сие будущее. А пока я МНС.
Оформлять на работу меня будет тот самый офицер. О том, что он служил с отцом Толи Поспелова, я узнаю случайно.
Апрельский Ленинский субботник. Год 1972-ой. Накануне я сдал кандидатский минимум. Как не отметить?
В день рождения Ленина мы автобусом поехали на овощебазу. Настроение в коллективе прекрасное. По результатам первого квартала нам обещали выдать премию. Те из нас, кто был постарше и обременен семьей, тот копейку экономил. Мы же молодые и немного бесшабашные в счет предполагаемой премии решили после субботника устроить сабантуй. Не было среди нас, ни татар, ни башкир, но другого названия тому, что мы решили устроить, никто не нашел в русском языке.
Упаковка картофеля в сетки дело нехитрое. Но пыльное. Обчихаешься.
Немного усталые, немного испачканные, но жутко довольные собой мы обратились к руководству склада с просьбой организовать стол в подведомственном ему помещении.
– Мне-то что. Располагайтесь. Вы не мои рабочие. Им я запрещаю пьянствовать тут. Вы ученые. У вас свое начальство.
Тем начальством и был товарищ Попов. Он не только разрешил устроить пикник в помещении, но и сам присоединился к нам.
Дабы не размазываться по древу, перейду сразу с ходу сабантуя. Наш местный тамада Игорь Кралин после двух, трех рюмок предложил слово мне.
Горазд был я прилюдно поговорить. Недаром учитель литературы Прозоров Виктор Иванович отличал мой слог.
Не успел я перевести дыхание после спича, как одна девушка из числа находящихся в вечном поиске своей половики, воскликнула: «Браво, Поспелов! Я готова пойти за тебя».
В те дни мои думы были о Елене, с которой я только познакомился. Но чертик что во мне, подвинул меня ответить в тон девушке: «Премию получим. Скинемся и свадьбу отгрохаем».
В этот момент и проявился, ранее молчавший товарищ Попов.
– Товарищ Поспелов, Ваш отец не одобрил бы Ваш выбор.
Компания примолкла. За товарищем Поповым ходила слава человека «оттуда». Имеется в виду Большой дом.
Для людей, не знающих, какой особый смысл несет словосочетание «Большой дом», поясню.
Дом №4, который спроектировали три архитектора – А. И. Гегелло, Н. А. Троцкий и А. А. Оль, изначально предназначалось для Ленинградского Управления НКВД. Монументальное, построенное в актуальном на тот момент стиле конструктивизма, здание Большого дома выходило сразу на три городские магистрали. Общие коридоры и переходы соединяли его с соседним зданием – №6, и со старой царской тюрьмой «Шпалеркой», ставшей Домом предварительного заключения. Переход между Большим домом и «Шпалеркой» в народе называли «мостик вздохов». Согласно неписаному тюремному «этикету», при встрече заключенных в этом коридоре одного из них конвоиры останавливали и поворачивали лицом к стене, чтобы избежать любого контакта. Тихие вздохи были единственным способом для заключенных показать свое присутствие.
