Никто не видит печать, но все ее чувствуют.
Когда мы возвращаемся в квартиру, я сразу избавляюсь от платья, пытаюсь стянуть пленку и рассмотреть татуировку.
Проклятье, она гораздо больше, чем я представляла, занимает всю поясницу. Крупная, темная. Черно-красная. Только я не успеваю различить детали.
Чертков перебрасывает меня через плечо и уносит в душ.
– Что там? – спрашиваю нервно. – Скажи.
Он ставит меня на пол, лицом к раковине, к зеркалу. Ведет пальцами по травмированной коже.
– Красиво.
Сбрасывает пиджак, ослабляет галстук и снимает через голову, расстегивает рубашку. Он раздевается догола, а я хватаюсь за раковину, чтобы не упасть.
Я чувствую жар и мощь его тела, даже не соприкасаясь, не дотрагиваясь. Он настолько огромный и сильный, что у меня перехватывает дыхание. Вокруг горла обвивается петля, и я четко сознаю, что не выберусь, как бы ни вырывалась. Я не убегу, ведь я не хочу убегать.
– Смотри, – он обхватывает меня, поворачивает. – Читай, кто ты теперь.
Я жадно впиваюсь взглядом в татуировку на спине. Шок сменяется ужасом. Это же не смыть, от этого не избавиться.
Кровавые буквы будто вырезаны на мне, обвиты терном. Черные шипы оттеняют темно-красные, огненные линии. На пояснице красуется выразительная надпись – 'Devil's Whore'. Шлюха Дьявола. Вот что за клеймо на мне выжгли.
Шрифт в готическом стиле. Объемный, внушительный. И мрачный узор.
– Я хотел написать попроще, чтоб всем стало ясно. Подстилка Черткова или вроде того. Но мастер посоветовал такой вариант. Действительно эстетично.
– Ты… это же теперь на шрамах.
– Твоих шрамов больше нет.
Он проводит пальцами вдоль позвоночника, и я выгибаюсь. Невольно. Как кошка подставляю спину под ладонь хозяина.
– Как? – в моем голосе паника. – Как же?
– Нет ничего, что было до меня.
Горячие ладони ложатся на мои плечи, давят, опуская на колени.
Только теперь до меня доходит, что он сделал. Он отобрал все. Даже прошлое, даже отметины от ножа. Он не может смириться с тем, что кто-то другой пытал меня. Как сильно он меня ненавидит. Это не выразить.
– Ты не должен был. Ты не имел права.
Чертков надавливает между лопаток, заставляя вжаться в ледяной кафель. Раздвигает мои бедра, ягодицы и начинает смазывать.
– Нет, не надо опять туда. Прошу, не надо… Хватит.
Его член проникает в лоно, легко, без препятствий, проскальзывает внутрь одним движением. А пальцы по-прежнему смазывают и разминают анус.
– Тебе мало обычного секса? – дрожу. – Почему?
– Так тебя могли иметь все, – толкается внутрь и отстраняется, начинает медленно проникать сзади. – А так буду иметь только я.
Слабо всхлипываю, кусаю кулак, сдерживая вопль. Молить о пощаде бесполезно. Он скорее порвет меня, чем отпустит.
Он проникает вглубь, заполняет медленно и неотвратимо. Он поглаживает мою татуировку, и его член становится тверже, если только это возможно.
Мне кажется, он сейчас раздавит меня, размажет по полу. Я смотрю вперед и как зачарованная не могу отвести взгляд от отражения в стеклянной дверце душевой кабины.
Я кажусь совсем маленькой и беспомощной. Волосы разметались во все стороны. Грудь вдавлена в кафель.
А он со звериным рычанием овладевает мной. Мышцы напряжены, налиты кровь. Вены вздуты. Он чудовище. Монстр, от которого не убежать. Он вынуждает меня выгнуться настолько, что я вижу собственную татуировку. Он методично толкается дальше, и тело разрывается от боли.
