– После виски они такие киски, – подмигнул Коптелый. – Но нужно выпить очень много, чтобы прийти к такой занимательной мысли. Впрочем, мне уже все равно, – он расстроенно вздохнул. – Согласен на любую. Черная полоса – живу как в СССР. Без секса. Кстати, ты заметил, что они посматривают только на тебя? По очереди. Знают, что не светит, а смотрят. – Коптелый заглотил полстакана янтарной жидкости и решительно изрек: – Жрать хочу.
– Могу поделиться пищей для размышлений, – сказал Алексей. – Ты знаешь, что по ходу мы в дерьме?
– Ба, – удивился Коптелый. – А как же твое немеркнущее знание жизни и человеческой натуры? Кстати, Леха, обрати внимание, ты сам принял мудрое решение сжечь дурь, никто тебя за мозг не тянул.
– Были варианты?
– Были, – кивнул приятель. – Лично я поступил бы по-умному. Навалял бы хлыщам по первое число… что мы, собственно, и сделали, отобрал бы у них лошадей и бросил бы их в горах вместе с дурью. Пусть сами выгребают как хотят. Самое мудрое соломоново решение – поскольку, я так считаю, и хрен ты меня разубедишь, что в мире после этого дури не стало меньше. Ни на грамм. Все вернется, пацаны потери окупят, зато мы, а особенно ты, в грандиозном дерьме. И уповать нам теперь – исключительно на ментуру, а это, сам понимаешь, западло, а во-вторых, смешно. Я нормально выразился?
– Ты точно знаешь, что несъедобное съедобно? – поинтересовался Вовка Струве, возникая у Коптелого за спиной в тот момент, когда тот перепиливал тупым ножом твердокаменный говяжий стейк.
– Ой, Рыба, садись уж, – отмахнулся Коптелый.
– Леха, прости, что так вышло, – бросил Вовка, падая на стул. – Ну, с Танькой, я имею в виду. Втрескалась в тебя, зараза, никакие антибиотики эту хворь не выводят…
– Я – пас, – старательно трудясь ножом, сказал Коптелый. – Эту хохму с Танькой мы уже проходили. Могу, кстати, познакомить ее с одним скромным амбалом – живет в Айтау через дорогу от Лехиных предков. Второй разряд по боксу, дырка в черепе, инвалидность, проблемы со слухом, с восприятием реальности, а так – отличный парень. Ну, когда не пьет…
Антон Вертковский прибежал последним – семейный человек, практически «невыездной». Ему всякий раз приходилось напрягать фантазию, когда нужно было вырваться из дома. Рухнул, тяжело дыша, на свободный стул, махнул официантке. Эффектный парень – девушки из пансионата «Янтарь» перестали пялиться на Леху и переключились на Антона. Одна облизнулась, другая затеребила пуговку на декольте, третья схватилась за бокал с вином.
– Какая гламурная у вас тусовка, – похвалил Антон, причесываясь пятерней. – Предлагаю опустить смакование темы, что мы в глубоком дерьме. Ко мне сегодня приходили менты и настойчиво интересовались, как я провел последнюю ночь. Люсьен им заявила твердо – всю ночь я провел в кровати, прикованный к ней наручниками. А когда они ушли, отходила меня скалкой. Менты не в теме, им по барабану, я правильно понимаю ситуацию?
– Имеется мысль, что уничтоженной дурью заведовал Рудницкий, – поделился «приятной» новостью Леха. – Чинуша из районной администрации, тот самый, что до меня к Лидуньке подкатывал. Но это только мысль, доказательств нет.
– И пока мы их соберем, нас уделают начисто, – крякнул Коптелый. – Эх, пацаны, чувствую, что влипли мы на должок до гробовой доски. Может, швыркнем по этому поводу?
– Да подожди ты, – осадил его Алексей. – Выпить и пожрать всегда успеем. Кончайте юзить, пацаны. Проблему решать будем или ну ее в баню?
