Ожидая в приемной Николая Павловича, Аня успела познакомиться с его милым делопроизводителем, выполняющим функции практически секретаря. Благодаря выдающимся заслугам полковника Быстрова он мог себе позволить некоторые «излишества», на которые командование закрывало глаза. «У них тут все какое-то «специальное». Наверное, скоро я к этому привыкну» – пронеслось у нее в голове. Ольга Викторовна была женщиной сорока пяти лет, но выглядевшей чуть старше вероятно из-за сильного загара на лице.
«Видимо, они здесь все похожи на племя туземцев под палящим солнцем. Интересно, что будет со мной?» – подумала она, посмотрев на себя в зеркало.
Женщина, перехватив ее взгляд, тактично заметила, что такие белокожие как она, здесь быстро обгорают и порекомендовала зайти в местный магазин за «чудо-мазью» от загара. Потом посмотрев на изможденное долгой поездкой лицо Ани, она без лишних предложений и вопросов, налила ей холодный чай, попутно объяснив, что только им она в жару и спасается. Аня с благодарностью приняла чашку и нарекла ее про себя «мать Тереза», что кстати очень шло ее загорелому с первыми морщинками лицу.
Решив не афишировать свои давние отношения с Николаем Павловичем, Аня все же осмелилась поинтересоваться:
– У полковника совещание?
– У него всегда совещание, – с печалью в голосе изрекла Ольга Викторовна. – Но сейчас у него ОН! – многозначительно добавила она.
И не успела Аня открыть рот, чтобы задать логичный вопрос кого Ольга Викторовна называет так абстрактно и благоговейно, как дверь кабинета Быстрова открылась, и из него быстрыми шагами вышел ОН. Это был молодой мужчина, еще более загорелый, чем все остальные, что свидетельствовало либо о частом нахождении под солнцем либо о длительном проживании в этой местности, но скорее и о том и о другом. Первое, что бросилось Ане в глаза, это его красивый волевой подбородок. «Да, не с того Боттичелли1 портреты писал!» – подумала она про себя. В это время офицер бросил на нее безразличный взгляд и вышел из приемной. В спину ему полетел загадочный вздох делопроизводителя.
– Бывают же мужчины. Все при нем, а бабы рядом нет! – как бы невзначай обронила Ольга Викторовна.
– Так может и не надо? – сама не зная почему, вдруг в той же манере ответила ей Аня.
– Ему видимо не надо, а в части все девки по нему сохнут, даже те, кто уже не в девках! – потом вдруг выйдя из задумчивости, она схватила трубку селектора: – Николай Павлович, Акимова ожидает в приемной.
В селекторе затрещал знакомый голос: – Пусть войдет.
Аня открыла дверь и переступила порог.
– Нюта, девочка моя!
Всю жизнь она ненавидела это то ли имя, то ли прозвище и всегда стеснялась ему об этом сказать. А он называл ее так с самого детства, с тех пор как она маленькая знакомилась с ним, протягивая пухленькую руку и коверкая свое имя. И вот сейчас как никогда она была рада услышать его, услышать такой родной голос и побыть в его объятиях. Он по-отечески прижал ее к груди и поцеловал в лоб.
– Не могу сказать, что рад тебя видеть здесь, но не удивлен точно. Зачем ты приехала? А, сорванец? – голос его стал жестче.
Услышав еще одно свое детское прозвище, она не смогла сдержать улыбки.
– Это мое решение… и, – она чуть помедлила, чтобы голос не дрогнул, – этого бы хотел папа.
Он снова заключил ее в объятия. Она и забыла какой он высокий и сильный. Последний раз они виделись на похоронах отца, но тогда он приезжал на пол дня и в такой обстановке совсем не было времени даже на разговоры. Для нее все прошло, как в бреду. Он помог им все устроить и сразу же отбыл в часть. Она даже не успела проводить его на вокзал.
