– Нужно еще быстрее! – сделала ей замечание недалеко стоящая Наташа. Поставив ящик с колбасой в трех метрах от Тани, она начала перешептываться с той самой рыжеволосой женщиной, с которой недалече шепталась в раздевалке. – Интересно, надолго ли ее хватит? – захихикала она.
То, что Таня прекрасно слышала ее, девушку совсем не смущало. Таня подняла голову и принялась наблюдать, как работает слесарь. Через полчаса по скорости наклеивания, она уже не отставала от него. А скорость тут ценилась превыше всего. Тупая монотонная работа внушала тебе, что ты робот, у которого не может болеть спина, согнутая в три погибели, а руки, предательски немеющие от холода – всего лишь иллюзия.
Время шло очень медленно. Упаковки с сосисками все сыпались и сыпались в чан. Прошел час, другой, третий, а им все не было конца.
– Смотри внимательно, сейчас пойдет совершенно другой вид сосисок! – предупредил Таню слесарь. – Они очень похожи внешне, – он протянул ей небольшой моток с другими этикетками.
– Спасибо вам за подсказку! – поблагодарила Таня и с удивлением уставилась на новые сосиски. По виду и по форме они действительно не отличались от предыдущих сосисок. Если бы слесарь не предостерег ее, она бы и не заметила этого. По спине вдруг пробежал неприятный мороз. Она стала еще внимательнее. Сзади нее вдруг послышалось тихое обреченное всхлипывание. Она обернулась. У одной из колбасных рам стояла та самая светловолосая девушка с добрым лицом, которая ранее шла по коридору вместе с Наташей.
– Катя, что случилось? – спросила испуганно Таня. Она уже знала, как зовут девушку – та сама перед работой подошла к ней и представилась.
Катя тоже была новенькой, но успела проработать здесь уже несколько тяжелых, как она призналась, недель. Она сняла марлевую повязку и, вытирая рукой свое мокрое от слез лицо, сказала:
– Я перепутала на прошлой смене партию дорогой копченой колбасы с более дешевой и, неправильно наклеив этикетки, отправила их менеджерам! Ведь эти колбасы, как близнецы, похожи между собой! – она огорченно вздохнула и продолжила: – Теперь мне предстоит со своей еще не заработанной получки заплатить ту разницу, которая есть в цене этих колбас…
– Какой ужас! – Таня была потрясена. Она невольно вздрогнула, вспомнив о том, как полчаса назад в идентичной ситуации могла оказаться она, если бы не слесарь. – И много этой колбасы было? – спросила она у убитой горем девушки.
– Не очень, но это мой суточный заработок! – вздохнула печально Катя.
– Не расстраивайся, что уж теперь поделаешь…
Юля услышала их разговор и возмутилась:
– Девочки, не отвлекаемся на пустые разговоры!.. А ты в следующий раз будь повнимательнее! – обратилась она к Кате.
После ее слов, Катя сникла еще больше. Таня с удивлением уставилась на мастершу, потом на остальных женщин. Те не обращали на плачущую Катю никакого внимания. Похоже, здесь никому ни до кого не было дела.
А ящики с сосисками, тем временем, продолжали наполняться возле нее, вырастая в небоскребы и вскоре их уже некуда было ставить. Подошла Юля и доходчиво объяснила Тане, что ящики с готовыми упакованными изделиями необходимо перетаскивать в другой конец цеха – ближе к выходу. Таня бросила клеить этикетки и принялась переносить тяжелые ящики в начало цеха. Тяжелыми они были ни сколько из-за самих сосисок, сколько из-за их количества – размеры ящика впечатляли, и в них умещалось огромное количество упаковок. Спустя несколько часов Таня поняла, что окончательно замерзла. Она притронулась рукой ко лбу – он был горячим. Плохой признак. А ведь ей еще работать не менее двадцати часов в таком холоде.
