– И она проиграла! – выпалил я с жаром человека, который слишком много смотрел в детстве «Шерлока Холмса» по ящику. – Потому что была слишком пьяна, а напоили ее вы!
– Да нет, кретин, – огрызнулся Раури, – выиграла она. А пьяными были все лошади, ну, кроме той, что сожрал Майк. Может, и не сожрал, я не помню. Родители этого злобного уродца и правда – как я и обещал, – стали богаче двадцати султанов, поэтому мне показалось, что будет справедливо взять с них комиссионные за свои труды, но они почему-то были против и вознамерились прибить меня клюшкой для хёрлинга. Я смылся оттуда, затаился в ближайшем колодце, а под покровом ночи прокрался в дом и подменил их ненаглядное чадо этим великолепным поленом. СТО ПРОЦЕНТОВ ИМЕЛ НА ЭТО ПРАВО! ДА ВЫ ПРОВЕРЬТЕ!
В воздухе на мгновение повисла гнетущая тишина. Капитан де Валера взглянула на Финча: «Он прав. Напишите родителям ребенка о Соглашении второго уровня с чудесным народцем, и Раури получит штраф в сто евро за подмену».
– Слушаюсь, мэм.
– Ребенка ты спрятал там, где я и подозревала? – спросила капитан маленького человечка.
– Так точно, мэм. Внизу, в темнице, – пробурчал лепрекон, после чего она наконец вручила ему набитую ароматным табаком трубку.
Раури чиркнул спичкой по носу и зажег ее, втягивая струйку дыма. Он торжествующе хихикнул, когда Шиобан де Валера повернулась ко мне с точно тем же недовольным выражением лица.
– Темница. Этого-то я и боялась. И именно туда тебе придется лезть, Ронан Бойл, – сказала капитан.
– Сделаю все, что смогу, мэм, – пролепетал я, но мой голос звучал слабее, чем хотелось бы. Я слишком долго таскал в носу затычки, плюс холодный воздух в пещерах, да и спал всего три часа.
– Ты же еще мальчишка, – вздохнула она, пристально разглядывая узкую щель в стене пещеры. – Ты вообще в курсе, что такое темница?
– Нет, мэм.
И мои слова были правдивы. Тогда я и понятия не имел, что это, но находился всего в шаге от того, чтобы уже никогда не забыть.
– Ее название, oubliette, происходит от французского слова, означающего «забывать», – пояснила она, пока двое офицеров энергично цепляли к моему поясу альпинистские тросы. – В некоторых старых замках есть специальные колодцы и каменные мешки, дно которых зачастую усыпано острыми пиками. Хозяева сбрасывали туда тела врагов и после забывали о них навечно.
– Тюрьма быстрого реагирования, – ухмыльнулся Пэт Финч. Вены у него на лице пульсировали как огонек внутри хеллоуинской тыквы, мечущийся от сильного ветра.
Двое офицеров закрепили скобу у меня на спине и начали разматывать сотню метров прикрепленного к поясу нейлонового троса.
– Эта темница была запечатана, – сказала капитан. – Или туда протиснется очень худой человек, или придется ее ломать.
Тут я наконец понял: меня позвали на это дело потому, что я, Ронан Бойл, и был тем самым худым человеком. Единственным, кто сможет пролезть в такую щель и вернуться обратно.
Моей миссией было спуститься вниз и забрать ребенка, которого Раури, Убийца Единорогов, спрятал там. Вынув затычки из носа, я глубоко вдохнул. Тошнотворный запах испарился, и теперь ощущалась лишь смесь табака и рыбного супа, что почему-то было еще противнее.
Я шагнул к щели и, прижавшись посильнее, с трудом протиснулся внутрь. Глубокая, непроницаемая тьма окутала меня словно одеялом. Капитан де Валера протянула фонарик. Я нащупал его и включил. Офицеры на другом конце веревки начали осторожно спускать меня вниз.
