Россия и современный мир №1/2011 - страница 29

Приграничная торговля втягивала регион в глобальный товарооборот. Навстречу лесу, рыбе и полезным ископаемым шли товары народного потребления, вычислительная техника, автомобили, валюта (судя по косвенным данным, баланс теневой торговли был активным) и многое другое. Конечно, регион интегрировался в АТР не совсем так, как мечталось, т.е. не как постиндустриальный центр, а как поставщик ресурсов в качестве «хоры», а не метрополии. Но даже такое положение делало традиционные виды деятельности вполне доходными и экономически эффективными, особенно если учесть, что основной оборот товаров и финансов протекал вне государственного фискального контроля и, следовательно, имел все преимущества «льготного налогообложения» (3, с. 23). Показательно, что совокупный валовый региональный продукт Дальнего Востока в середине 1990-х годов почти на 40 % меньше стоимости потребленных населением услуг. Примерно также соотносятся номинальная заработная плата и «заявленный доход» (5, с. 69).

Как и по всей стране в «романтический» период развития отечественного бизнеса первой половины 90-х годов, функции обеспечения экономического порядка и поддержания бизнеса взяли на себя криминальные сообщества (6). Криминальный мир Дальнего Востока оказался наиболее организованным силовым сообществом, наименее «отягощенным» наследием советской патерналистской психологии. Однако к концу 90-х региональная власть «перехватывает» эту роль, не отказавшись от отдельных представителей прежних структур.

Бизнес Дальнего Востока из приграничной торговли превратился в сложную систему экономических предприятий, вполне интегрированных в глобальную экономику и относительно дистанцированных от экономики остальной части страны (менее 4 % продукции региона было востребовано в России). Немаловажно и то, что криминальные сообщества в силу своей нелегальности не могли организовать диалог с центром и тем самым сообщить бизнесу необходимый для активного международного сотрудничества уровень легальности. Региональные власти с этой функцией справились. В этот период крупнейшие «авторитеты» вытеснялись из бизнеса или из жизни. Бизнес-сообщества срастаются с властными сетями в регионе и бизнес-структурами за его пределами. Заметим, что хозяйственный расцвет региона начинается на рубеже столетий, несколько раньше шквала нефтедолларов, захлестнувших Россию. Понятно, что эта деятельность, хотя и нуждалась в определенной степени легальности и была легитимной в сознании жителей региона, в статистике отражается достаточно слабо. Там тенденции развития Дальнего Востока укладываются в структуру «дальневосточных страшилок» и характерны для большей части депрессивных регионов (11, с. 10–18). Дальний Восток в сознании российских властей оставался «пустым», в невидимом же пространстве происходило становление сложной и динамичной системы.

Участие в мировой торговле, обусловило рост внутрирегионального потребления. Дальний Восток начинает строиться, обзаводится социальной сферой. Дальневосточные капиталы инвестируются и в экономику региона, и в экономики сопредельных стран АТР (Китай, Республика Корея, Канада и др.). Рабочих рук не хватает. На помощь приходят граждане дружественных сопредельных стран. Показательно, что в строительстве, лесном секторе, сельском хозяйстве граждане Китая и Северной Кореи вытесняют местных работников. Точнее, местные работники, по большей части, предпочитают иные, менее трудозатратные и более доходные сферы деятельности.