Россия и современный мир №4 / 2014 - страница 6

Не стоит, однако, забывать, что Дейтонский мир был заключен сторонами боснийского конфликта под мощнейшим давлением Соединенных Штатов, которые вместе с союзниками по НАТО использовали и такой аргумент, как бомбардировки (операция «Обдуманная сила»). Очевидно, что без готовности США и ЕС склонить Киев к принятию дейтонской модели урегулирования Москва не сможет в одиночку добиться этого результата. Дейтонский вариант станет привлекательным для внешних акторов украинского кризиса в тот момент, когда каждый из них придет к выводу, что издержки конфронтации уже существенно перевешивают возможности дальнейших потенциальных приобретений, а общественное мнение в этих странах начнет демонстрировать признаки «усталости» от Украины.

Во второй половине августа 2014 г. донецким и луганским ополченцам и поддерживающим их силам удалось изменить ход военных действий и нанести серьезное поражение украинским вооруженным формированиям, участвующим в так называемой Антитеррористической операции. Последовавшие за этим переговоры участников конфликта, а также представителей ОБСЕ и России в Минске позволили достичь неустойчивого перемирия, что создало предпосылки для перевода конфликта в тлеющую стадию с перспективой дальнейшего замораживания по приднестровскому образцу. Ценой вероятной «приднестровизации» Донбасса для Москвы стала новая волна санкций. Вместе с тем Киев был вынужден пойти на переговоры с ополченцами как из-за угрозы военного разгрома, так и под давлением стран ЕС, о чем в конце сентября 2014 г. прямо заявила президент Литвы Д. Грибаускайте [11].

Украинский кризис во многом был предопределен неспособностью ЕС и России наладить равноправное и эффективное политическое партнерство. Даже в период президентства Д.А. Медведева, характеризовавшийся относительным потеплением отношений с ЕС, происходило «забалтывание» реальных проблем, связанных с геополитической неопределенностью на постсоветском пространстве. Наиболее известную международную инициативу Д.А. Медведева – проект Договора о европейской безопасности (ДЕБ) – постигла незавидная участь утопленника в потоке рассуждений о модернизации и партнерстве. Достаточно характерно, что саму идею не решился отвергнуть никто, даже натовские новобранцы из стран Центральной и Восточной Европы, для политической элиты которых едва ли не экзистенциальное значение имеет удержание России вне рамок той системы безопасности, функционирование которой обеспечивает НАТО. В результате в Москве на протяжении нескольких лет слышали вежливые заявления о намерении «тщательно изучить» и «всесторонне рассмотреть» российскую инициативу. Несколько реже звучали также фразы о принципиальной поддержке предложенного Договора и о солидарности с его базовым постулатом о неделимости европейской безопасности.

Разумеется, инициатива Договора о европейской безопасности была недостаточно проработанной. Тем не менее предлагаемый Россией Договор был призван остановить дальнейшее расширение НАТО, позволяя при этом ликвидировать «серые зоны» геополитического соперничества в Европе. Кроме того, ДЕБ фактически означал формирование единой системы безопасности не только для Европы, но и для индустриально развитого Севера планеты в целом, исключая из этой системы Китай и другие страны быстро развивающегося Юга. Однако ни Вашингтон, ни Брюссель не сочли целесообразным учитывать геополитические опасения Москвы, очевидно исходя из надежд, что в среднесрочной перспективе можно будет добиться еще больших односторонних преимуществ. Именно на получение этих преимуществ и была направлена программа ЕС «Восточное партнерство», инициированная в 2008 г. министрами иностранных дел Польши Р. Сикорским и Швеции К. Бильдтом.