Возникшую паузу нарушила врач-женщина. Она подняла трубку и, набрав короткий номер, тихим, спокойным голосом произнесла:
– Неврологическое? К вам тут новый больной поступает… молодой парень. Пришлите кого-нибудь, – и, положив трубку, начала заполнять формуляры. Из огромного количества обязательных данных были заполнены только несколько. Над очередными требованиями медицинского формуляра она подолгу раздумывала, снова и снова перечитывая вопросы стандартной медицинской карты.
Другой врач в это время нервно ходил по комнате. Он то пристально смотрел на коллегу, то бросал взгляд на молчаливого мужчину, сидящего отрешенно на стуле. Не выдержав, доктор выпалил: «Не понимаю я вас, Екатерина Ивановна, не понимаю! Милиция на нас свою головную боль скинула, а вы… Как вы этого не видите?»
– Вижу, уважаемый Евгений Николаевич, очень хорошо вижу! Но парнишка-то тут при чем? – ответила она так же спокойно и размеренно, не поднимая глаз и продолжая работу по заполнению формуляра.
Надолго это занятие не затянулось, и, к приходу медсестры из неврологического отделения документы были готовы – больной N получил официальную прописку и право на медицинское обслуживание. С медкартой и направлением его отправили в четвертый корпус, где на первом этаже располагалось отделение неврологии. Пройдя по длинному коридору, где с обеих сторон располагались палаты для больных, миновав единственный туалет на все отделение, столовую и помывочную, они достигли двери, на которой была прибита маленькая деревянная табличка с цифрой «6».
– Это твоя палата будет, – произнесла медсестра и завела новенького внутрь.
Шесть коек, большое окно напротив двери и запах… Запах хлорки, старости и лекарств, который известен каждому, кто хоть однажды побывал в маленькой захолустной больнице. Кровать у окна была свободна. На нее указала рукой медсестра и пояснила:
– Тумбочки у тебя нет, да тебе и складывать-то особо нечего. Ужин давно закончился, так что ложись спать, а завтра завтрак будет в восемь. В общем, осваивайся. Спокойной ночи! – и вышла, оставив новенького наедине с постояльцами.
Все пять кроватей были заняты. На одной неподвижно лежал пожилой мужчина после инсульта, следующую занимал забинтованный молодой парень, как оказалось, пожарный, получивший черепно-мозговую травму во время тушения огня и дожидавшийся места в областной ведомственной больнице. Двое других явно были жертвами зеленого змия. Они крепко держались друг друга, и было ясно, что это не первая их госпитализация. Последним по счету соседом был дед – пожилой, но очень бойкий старикан – любитель поговорить по душам и грубо пошутить. Такой человек всегда есть в любом коллективе. И обижаться на него грех, и прогнать жалко. Он то и взял в оборот незнакомца.
– Чьих будешь, земеля? С какого ты района-то? Я тебя раньше не видал.
Сняв брюки, носки и ботинки, новенький лег поверх одеяла и, медленно опуская голову, коснулся подушки. Вздох облегчения вырвался у него. Новенький перевел дыхание и ответил тихо, но четко:
– Я проснулся сегодня утром в лесу. Ничего о себе не помню. Долго шел и вышел к озерам. Потом дошел до милиции. Они направили меня сюда.
– Слушайте, да он террорист, не меньше! Надо все острые предметы спрятать на ночь. А то с утра проснемся с перерезанным горлом. Надо врача позвать! Он же сумасшедший, его со здоровыми в одну палату нельзя! Я, например, спать сегодня точно не буду! – громогласно, так, чтобы его было слышно даже в коридоре, произнес Дед. Готовящиеся ко сну соседи так и не поняли – шутит он или говорит серьезно. Конец сомнениям положил ответ новенького:
