Она не отняла руки. Долгим взглядом остановила его.
– Вы так горячи, мой друг!
– Простите меня. Я был не сдержан.
Увидев его синие глаза и разгоревшиеся щёки, улыбнулась.
– Пойдемте дальше.
И там, за поворотом, в конце аллее, прильнула к его плечу. Он мгновенно нашел горячие влажные губы
В Египет пришли ночью. Звёзды в черном небе, парус, запахи с берега – варёного риса, горячего арахиса, песка пустынь и великого Нила.
– Земля моих предков, Муфид! Когда монголы вытеснили из Месопотамии непокорённых хорезмийцев, те двинулись в Египет, захватив по дороге Иерусалим и здесь, в Египте, стали наёмными войсками – мамлюками. Именно они вместе с египтянами разбили наголову крестоносцев и взяли Дамаск и крепость Аскелон.
Мамлюки были настолько сильны, что несколько лет спустя сумели захватить власть в Египте, Бейбарса стал первым мамлюкским султаном. Вот такие повороты истории и судеб человеческих.
Предки говорили, что Сахара с движущимися песками – души всех воинов, прошедших по этой земле. Да ты не слушаешь меня, юноша!
– Я подумал Джандаль – как запомнить мне твои знания? Вспомнил Кастеллану, наклон головы, быстрый бег пера по бумаге. Хочу выучиться письму. И ещё. Ты был прав, я готов отдать ей всё, чтобы быть рядом и молю Аллаха о скорейшем возвращении. Но до того я бы хотел увидеть пирамиды и Нил, Джандаль.
– Я покажу тебе всё, мой мальчик, дай только время. Впрочем арабы называют эту реку Бар – Большая вода.
Он взглянул на небо.
– Поторопимся! Погода переменчива, надо поворачивать к берегу!
– Куда мы идем?
– В порт Галиб, когда-то арабский купец Галиб-ибн Захлуд построил его на месте рыбацкой деревушки, обессмертив имя свое. Караваны останавливаются там. Надо поспешить, чтобы выбрать лучший товар.
Русская трехмачтовая ладья новгородского купца Бренко вышла из Марселя летним утром. Тугой бриз накатывался с востока, веселил души истосковавшейся по дому дружины, надувал паруса. Оставив необходимое число парусной команды, Бренко приказал остальных накормить горячим завтраком и отправил отдыхать.
Грузились срочно, в одну ночь, в городе свирепствовала чума, возле сходен горели дымные костры и он первым, стоя с факелом в руке увидел женский силуэт в долгом платье с закутанной головой. Звучали команды, носильщики, посмеиваясь, перекидывали в трюм тяжелые тюки с парчой и батистом.
Пахло водорослями, сырым деревянным настилом. Бледный свет маяка терялся в ночных глубинах, пробегал над страшным городом, окутанным болезнью.
– Слава Богу, русские?
Голос дрожал, выдавая волнение.
Подал руку, быстро проводил на палубу, отворил дверь своей каюты.
Свет качнулся, замер. Свеча в матово – позеленевшем тяжелом подсвечнике.
– Входите! Оставлю вас здесь, много работы. До зари надо закончить погрузку. Расскажете всё потом. Хотя я уже догадываюсь.
Он широко улыбнулся.
– Ничего не бойтесь. Мы сумеем защитить вас.
И протянул ладонь.
– Бренко!
– Чаруша.
Он захлопнул дверь за собой, торопливо прошагал, стуча крепкими каблуками испанских сапог.
Огляделась, отдышавшись. На столе деревянная резная посуда. Высохшая веточка берёзы возле туеска с жёлто-искристым мёдом. Красный кафтан, брошенный на спинку стула, в углу сундук, скованный медными лентами.
«Богу возносится Христу, не только на земле, но и на небе».
Заплакала, прошептав запомнившиеся с детства слова.
Когда небо начало светлеть, загораясь на востоке алым пожаром, заглянул, обнаружив её спящей, подхватил кафтан и вышел на палубу. Предстоял долгий путь вокруг Европы, через Ла-Манш в Северное море мимо берега варяжского до Ладоги. Бросив кафтан возле мачты, спал, едва коснувшись его щекой.
