Ровно год - страница 27

Кай смеется. Красивые зубы, мысленно отмечает Лео и тут же обзывает себя дурой.

Вот и ее дом.

– Тут я живу, – жестом показывает она и вновь чувствует себя глупо: ясное дело, Кай и так знает.

Кай всматривается в окна и озадаченно хмурит лоб:

– А что это там торчит?

Лео видит над подоконником два небольших и аккуратных мохнатых треугольника.

– А, это Денвер, наш корги. Он у нас коротыш.

– Как мило, что он тебя ждет.

– Он не меня ждет, а своего злейшего врага, почтальона. Просто в бешенство приходит каждый день, как только его видит. Поначалу мы пробовали отвлекать Денвера, но потом сдались и теперь просто позволяем ему лаять, пока не охрипнет.

За стеклом мохнатые треугольники собачьих ушей подрагивают от нетерпения.

– Было бы здорово как-нибудь познакомиться с Денвером, – говорит Кай.

– Спрошу, что он об этом думает, – улыбается Лео. – Не могу за него обещать.

Кай опять смеется и медленно уходит. Может, надо было предложить ему войти? Но Лео не знает, дома ли мама, и понятия не имеет, как себя вести, когда в гости приходит парень. Нина никого из знакомых не приглашала, предпочитая встречаться где-нибудь на нейтральной территории и проводить время активно, а не сидеть в четырех стенах на глазах у мамы и младшей сестры.

– Ладно, увидимся, – говорит Кай.

– Увидимся, – отзывается Лео, однако медлит у порога, дожидается, пока Кай скроется за углом, и только тогда открывает дверь и входит в дом.

Лео всегда считала Новый год самым депрессивным праздником – в основном потому, что он, как правило, знаменовал окончание каникул, и, откровенно говоря, мысль о возвращении в школу после двух недель обмена подарками, рождественских огней и поздних подъемов без будильника вгоняла в тоску. В отличие от некоторых, Лео никогда не предвкушала, как в полночь поднимет бокал с шампанским и будет веселиться, надев бумажный цилиндр и дурацкие новогодние очки, купленные в мини-маркете за углом. Нина, которая охотно праздновала бы и День сурка, позволь ей родители, конечно же, Новый год обожала. Ровно в полночь она заявлялась к Лео в комнату и будила ее, и Лео помнит, как брыкалась и отмахивалась от сестры, а та все равно ухитрялась чмокнуть ее в макушку и шутливо обзывала кайфоломщицей.

Но не в этом году.

В этом году Лео не легла спать, а сидела с Нининым телефоном в руках и нетерпеливо ждала, когда цифры на дисплее покажут 00:00. Наконец это произошло, и Лео всплакнула, хотя в реальности ничего не изменилось и новый год отделила от старого всего секунда. Наступил первый год, который Лео предстояло провести без сестры, и она хотела «сорвать пластырь» – начать новый этап жизни, пускай даже без карты, плана и энергии.

Школа в январе тоже наводила уныние: все праздничное убранство сняли, вокруг лишь голые шлакоблочные стены, в библиотеке – скучные выкладки книг. Даже учителя и другой персонал казались мрачнее обычного; все и вся выглядело каким-то посеревшим и более хмурым, чем две недели назад. Погода тоже не прибавляла настроения: три дня кряду небо затягивали черные тучи и лил дождь. В близлежащих городах опасались селей, и почти весь месяц Лео шлепала по лужам, набирая воду в конверсы – рождественский подарок отца и Стефани.

Рождество тоже далось не просто, но ближе к вечеру Лео почувствовала, что дышать стало чуточку легче. Лео с мамой кое-как пережили сочельник, минуло рождественское утро, и во второй половине дня, когда Лео приехала к отцу, ей мысленно виделся развевающийся клетчатый флаг – финиш гонки.