– Заметано, – согласилась я, радуясь про себя, что сбила цену и блок стал стоить вменяемых денег, – сделаешь сейчас?
Механик прищурился.
– Завтра, сегодня мне надо будет забрать его у знакомых.
– Мы так не договаривались.
– Мы никак не договаривались, барышня, – панибратски выдал молодой человек, – завтра забирайте! И предоплата вперед!
Прищурившись, я вздохнула, выуживая из сумки небольшой кожаный кашель и отсчитав часть денег передала работнику.
– И чтобы мне без глупостей, – не удержавшись от угрозы, произнесла я, – только попробуйте поставить старье.
Ничего не сказав, механик удалился, а я, погладив бочок старого, но родного аппарата, направилась к остановке, где могла сесть на воздушный омнибус, чтобы добраться от синего района. Так я его называла.
Денежная растрата, больно ударила по настроению. Я планировала заменить полосы и сенсор в салоне, который заедал, посему, непредвиденная ситуация меня выбила из колеи.
Новый летокар, я пока не могла себе позволить, а менять шило на мыло, не было смысла.
Закинув сумку на плечо, я прошла по глухому бездорожью около получаса пути, пока не вышла к остановке.
В омнибус забилось столько народу, сколько он обычно в себя не вмещал.
Я тоже, кое-как втиснулась внутрь и вышла, спустя несколько остановок, хорошенько отмассажированная потными телами.
Скинув куртку и оставшись в майке, я припустила к району заведений общепита на любой вкус, прекрасно понимая, что взбучки от Гилберта не избежать.
Тем более, время клонилось к обедне, а значит в заведении народ должен был подтянуться, чтобы набить желудки лапшой и подгоревшими куриными крыльями.
Гилберт специально не использовал автоматы для готовой продукции, где можно было нажать кнопку и через несколько минут получить с пылу и с жару блюдо.
Хозяин предпочитал действовать по старинке, не особо приветствуя постоянно появляющиеся изменения. Посему, лапша варилась в огромном котле, пироги пеклись в духовке, а крылышки жарились в масле, которое Гилберт нещадно экономил и у кого были слабые животы, потом мучились страшными болями и веселыми часами в отхожем месте.
Вздохнув у входа в «крылышко», я уловила приятный аромат сосиски из соседней забегаловки и вошла внутрь.
Колокольчик яростно зазвонил, что услышали все. Даже тугие на оба уха.
Неся поднос с тарелками, ко мне подошла Соня, шустрая подавальщица и милая девушка с кудрявыми красными, как пламя волосами и широко улыбнулась. В нос дыхнул запах супа из тарелки, которую она несла для посетителя.
– Я сказала Гилберту, что у тебя приболела бабушка, – подмигнула она мне.
– Но у меня ее нет, – пробухтела я, сразу же столкнувшись с выглядывающим из-за прилавка хозяином. Его щеки были красны, а маленькие глазки смотрели с нескрываемым укором.
– Не важно, – вылупила на меня глаза Соня, – причина, самая уважительная.
Я поспешила в сторону прилавка, уже представляя волну негодования, которая должна была обрушиться на меня и остановилась.
– Господин, такие неприятности, – шустро выдала я, выдавливая слезы на глазах и делая прискорбную мину, – бабушка при смерти. Так стонала, так кряхтела, я не могла оставить ее. Скоро отойдет к богам. Да еще и летокар сломался. Все к одному!
– Не припомню, чтобы ты указывала в анкете, когда перечисляла родственников, бабушку.
Лицо Гилберта моментально расплылось в слащавой ухмылке. Он мигом раскраснелся, а толстые щеки заколыхались.
