– Господи всемогущий, что вы делаете в такую рань?
– Прочищаем трахею перед грядущим днем, мадам. Скажите, тетушка, могу я занять эту комнату? – поинтересовался доктор Алек, отвешивая моряцкий поклон.
– Занимай любую, кроме той, где живет сестра.
– Благодарствую. А могу я обшарить чердаки и закоулки и обставить ее на свой вкус?
– Мальчик мой, ты можешь даже перевернуть дом вверх тормашками, главное – поживи в нем подольше.
– Великодушное предложение. Поживу, мадам; вот он, мой маленький якорь, так что на сей раз я еще успею вам надоесть.
– Ну уж нет! Надень пальтишко, Роза. Следи, чтобы она не переутомилась, Алек. Да, сестра, иду!
И кочан капусты стремительно исчез.
Первый урок доения дался им нелегко, но несколько раз сильно перепугавшись и бесчисленное количество раз не добившись толку, Роза все-таки сумела наполнить чашку, пока Бен держал Зорьку за хвост, чтобы она им не размахивала, а доктор Алек не давал ей таращиться на новую молочницу, которой и то и другое сильно мешало.
– Похоже, ты замерзла, хотя и много смеялась. Пробегись-ка по саду, чтобы щечки разрумянились, – сказал доктор, когда они вышли из коровника.
– Дядя, я уже слишком большая, чтобы бегать; мисс Властер говорит, что девочкам старше десяти лет такое не пристало, – чопорно отозвалась Роза.
– Позволю себе поспорить со всякими мадам Ворчустер и Ругастер; как твой врач, приказываю тебе бегать. Вперед! – распорядился дядя Алек и взмахнул рукой, да так, что Роза припустила со всех ног.
Чтобы порадовать дядю, она долго носилась между клумбами, а потом вернулась к нему на крылечко и плюхнулась на ступеньку, пытаясь отдышаться, – щеки алели так же ярко, как и косынка у нее на плечах.
– Умница моя; смотрю, ножки твои не утратили резвости, хотя ты и старше десяти. Вот только пояс у тебя застегнут слишком туго, ослабь его – вздохнешь вольготнее и не будешь так пыхтеть.
– Вовсе не туго, дядя; мне совсем нетрудно дышать, – начала было Роза, пытаясь говорить внятно.
В ответ дядя приподнял ее и расстегнул пряжку новенького пояска, которым она очень гордилась. В тот же миг пояс разошелся сразу на несколько дюймов, не в силах сдержать невольный вздох облегчения, явственно противоречивший Розиным словам.
– Ах, а я и не замечала, что туго! Ничего такого не чувствовала. Ну естественно, он расходится, когда я вот так вот пыхчу, но ведь такого и не бывает – я почти никогда не бегаю, – пояснила Роза, смущенная этим разоблачением.
– Я вижу, что легкие свои ты наполняешь воздухом лишь вполовину, поэтому и носишь эту дурацкую затяжку, не замечая. И кому пришло в голову заковывать нежную молодую талию в кожу и сталь, когда на деле ей нужно расти и расти? – произнес доктор Алек, рассматривая пояс с величайшим неодобрением, а потом переставил пряжку сразу на несколько дырочек, к тайному отчаянию Розы, потому что она очень гордилась своей тонкой талией и частенько радовалась тому, что она не такая корова, как Лули Миллер, бывшая ее одноклассница, постоянно пытавшаяся спрятать пышные формы.
– Так он с меня, наверное, вообще свалится, – сказала она встревоженно, глядя, как дядя колдует над ее драгоценным поясом.
– Не свалится, ты, главное, дыши полной грудью, чтобы он держался на месте. Это мое распоряжение, а когда ты немного раздашься вширь, мы его снова расставим, а потом еще – чтобы талия у тебя стала как у Гебы, богини здоровья, а не как у модницы с картинки, уродливее которой ничего и быть не может.
