Роза Лануана. Признание - страница 5

Гриди закончила приводить меня в порядок, и мы обе спустились в столовую. Отец и Шон были уже там. Мы немного подождали маму и принялись за обед. Родители подробно расспрашивали меня об учёбе. Я охотно отвечала. После Шон увёл меня к себе, усадил на кровать, опёрся ладонями на спинку стула в комнате и начал рассказ:

– Около пяти месяцев назад я нашёл в моём доме на Седьмой улице, на полу своей спальни записку. Видимо, она случайно выпала из одежды Аманды. В глаза бросились простые две строчки: «Жду Вас завтра в час дня под навесом старого театра». Я не придал этому значения. Это послание мне не предназначалось. А жене его могла написать какая-нибудь подруга. Я положил бумажку на стол и ушёл. За весь день о ней даже не вспомнил и точно не знаю, лежала ли она на столе, когда мы с Амандой ложились спать. На следующий день я отправился на учёбу и пробыл там до обеда. Собираясь перекусить в ближайшем кафе, перешёл дорогу и встретился там с одним знакомым. Он настойчиво пригласил меня пообедать в новом ресторане, мы поймали экипаж и поехали. Дорога к ресторану пролегала недалеко от старого театра. Я вдруг вспомнил о вчерашней записке и бросил взгляд на навес театра. Под ним я увидел Аманду и хорошо известного нам с тобой мистера Бенедикта Лики. Я тут же сверил часы, был час дня. – Шон внимательно на меня посмотрел. – Чтобы ты подумала на моём месте?..

Я молчала. Имя Бенедикта Лики говорило само за себя. Люди пересказывали его любовные похождения и обсуждали, как он дорожил холостяцкой свободой. У него было много головокружительных романов с замужними и незамужними женщинами. В свои сорок лет он ни в чём не уступал молодым джентльменам. Мистер Лики был одним из лучших в танцах и в езде на лошадях, хорошо разбирался в искусстве. Знал толк в вине, сигарах и со знанием дела говорил о политике. Он был красив и смел. Женщины теряли головы, вступая с ним в любовные связи. По слухам его дважды вызывали на дуэль (несмотря на то, что дуэль была запрещена законом и грозила лишением свободы, не говоря уже о внушительном штрафе), и он неизменно одерживал победу. Но поскольку дуэли доказаны не были, Лики оставался на свободе. Весь город был наслышан о его амурных делах, но общество продолжало его принимать в свой круг, перешёптываясь за спиной. Бенедикт Лики был родом из Енеяка, но большую часть своей жизни проводил в Лануане. Сам он являлся хорошим адвокатом, собирался открыть в ближайшее время своё дело в Енеяке и уехать туда на постоянное место жительства. Говорили, что на родине у него большой и красивый дом, а в банке солидное наследство, оставленное родителями.

Брат ещё не закончил свою историю, но я уже всё поняла. Аманда стала очередной любовницей Лики. Мне не хотелось в это верить.

– Она объяснилась? – спросила я.

– Они оба хотели объясниться, – Шон убрал руки от стула, выпрямился. – Я остановил экипаж за углом, сообщив знакомому, что передумал ехать в ресторан и вышел. Вернулся к театру. Аманда и Лики были на пути к парку. Я догнал их. Ты бы видела лицо моей жены… Мистер Лики, в отличие от неё, сохранил присутствие духа. Он попытался выдать их встречу за случайность, но его спокойствие и уверенность в невинности происходящего уже не могли меня переубедить. Я вызвал его на дуэль. Он отклонил вызов, ответив, что его совесть чиста, и он не собирается подтверждать её дуэлью. Мы расстались врагами. Аманда вернулась со мною домой. Возвращаться в университет я не мог. Моё душевное состояние было нарушено. Я потерял сосредоточенность. Аманда бросила оправдания, ходила за мной по дому, выпрашивая прощения, пока я не закрылся в библиотеке. Мне было больно, Керен. – Шон посмотрел на меня влажными глазами. – Мне было жалко её и себя. Наше семейное счастье рухнуло. Она сидела под дверью, не в силах сдержать рыдания. Звала меня, просила открыть. Я боролся с собой, подходил к двери, брался за ручку, но снова отходил. Чувство оскорбления и предательства питали во мне чёрствость. Я не знал, как следует поступить – мне изменили, наплевали на мою любовь, обманули доверие.