Мы с ним жили во грехе, и он неоднократно говорил об этом. Видимо, незадолго до смерти он решил с себя этот грех снять, но, не судьба.
Почему то место, где мы беседовали с Юрой в последний раз, не было похоже ни на ад, ни на рай? А, может, было, но я не заметила ни ангелов с крыльями, ни чертей со сковородкой. Впрочем, Вадим прав: этого никто никогда не видел. Всё наши домыслы и фантазии.
Я вертела в пальцах облезлую брошь-букетик и задавалась вопросом, кому она могла принадлежать. Подумала, что надо будет спросить об этом мать Юры. Мне придётся поехать к ней и рассказать о последних месяцах жизни её сына. Больше это всё равно некому сделать.
Кроме потёртой сумочки в пакете лежал газетный свёрток. Его можно не распаковывать, я и так знаю, что в нём деньги. Точная сумма мне неизвестна, но она достаточно солидная. Этого хватит, чтобы оплатить, например, пару месяцев аренды однокомнатной квартиры в Москве. Если меня выкинут из училища, а меня, скорее всего, выкинут, пойду работать на рынок и снимать однуху в какой-нибудь дыре, где подешевле. Устроюсь в вечернюю школу, сдам на аттестат о девятилетнем школьном образовании, а летом отправлюсь пытать счастье в театральных и цирковых училищах. На первое время мне должно хватить тех денег, что я заработала прошедшей ночью своим липовым концертом.
Если же в училище простят мой шизофренический побег, буду вкалывать у станка, как лошадь. Все жилы порву, чтобы…
Чтобы что?
Станцевать все партии, как сказал в том странном сне или галлюцинации Юра? Чтобы завоевать все возможные награды? Получить звание Народной Артистки?
Я ненадолго впала в ступор, а после на меня внезапно снизошло понимание, что я в кои-то веки сама решаю, как мне поступить. Никто не говорит мне, что делать. Это было неожиданно, волнующе, захватывающе. Именно в тот момент я почувствовала себя по-настоящему взрослой.
Взрослость наступает не тогда, когда лишаешься невинности в объятиях любимого. Даже не тогда, когда сбегаешь из дома и сам себя обеспечиваешь, перебиваясь абы какими заработками. Это тот момент, когда ты берёшь на себя ответственность за свои поступки и, самое главное, их последствия.
Я готова была ответить за всё, что натворила. Готова взять в руки большую лопату и начать разгребать последствия моих сказочных по своей глупости действий и решений.
Глава 9
В тот день я перекантовывалась в больнице. Вадим обещал зайти за мной вечером и устроить на ночлег.
Конечно, я могла бы, не дожидаясь его, уехать в Москву или переночевать в гостинице, но отказаться от помощи означало обидеть этого замечательного парня. Да и, отбудь я тогда домой по-английски, я, во-первых, навсегда потеряла бы Вадика как друга, во-вторых, наши жизни – и его, и моя – пошли бы совсем по-другому, и неизвестно, было бы это лучше или нет. Скорее всего, нет. К тому же, я надеялась попасть в морг, несмотря на все запреты и предостережения нового друга.
Я залезла в покосившийся, старый шифоньер советского образца, притулившийся в углу медсестринской, основательно там пошвырялась и извлекла на свет вполне сносный и даже почти чистый белый халат. Он был велик мне всего размера на два, и лишнее легко убиралось прилагающимся к нему пояском. Теперь я выглядела как типичная практикантка медколледжа.
Как пройти в морг, с радостью объяснила пожилая, полная медсестра. Она даже дорогу показала, вслух сочувствуя мне по поводу того, что я отстала от группы и заблудилась. Конечно, я с ней не спорила. Зачем?
