Красавчик, напротив, не растерялся и действовал молниеносно. По каракке открыли огонь. Один из залпов завалил грот и почти обездвижил корабль. Пираты нагнали сухогруз, и на высокий борт полетели абордажные крюки и верёвочные лестницы.
Но боя не случилось. Жертва выкинула на корму белое полотнище. Перед поднявшимися на борт захватчиками предстала унылая картина смердящего лазарета. Команду уже повергла вульгарная дизентерия.
Шкипер отозвал матросов. Побеждённым, кто ещё был на ногах, поручил собрать трупы в шлюпки и сжечь на берегу. Самим же уносить ноги куда угодно.
Слим в гавани заставил каждого из экипажа «Пинты» выпить галлон настоя «кровохлёбки» и с раствором сулемы отправил отмывать захваченный борт.
Добыча гружёной рожью и дубовыми досками русской каракки для недавнего выскочки означила помазание его на пиратство, и в мгновение ока осенила шкипера-сира суеверным ореолом нечистой силы.
Эйвинд не спешил никого разуверять. Он думал, что нашёл свой путь. Каракку назначил флагманом будущей эскадры и назвал «Чёрной звездой» в честь предательства звёздочки Гутти. После удачного похода, никому не дав расслабиться, завинтил гайки своего предприятия ещё крепче. Списал на берег враждебно настроенных, выплатив им небольшое пособие. Нанял новых бандитов из борнхольмцев и датчан. По острову вновь поползли слухи о жестоком, но верном слову и делу пирате. Красавчик стремительно, ничтоже сумняшеся, доселе невиданными способами укреплял преступную репутацию: сколачивал мощную команду-армию, нёсшую службу уже за жалование.
После первого крещения водой в судьбе Красавчика наступил черёд адскому огню. Люди, сворачивая фигу в карманах, болтали, мол, не иначе как с дьявольской помощью смертный за полгода смог захватить и вооружить до зубов пять кораблей. Говорили шёпотом, выкатив для убедительности глаза. Уверяли, будто бы он видит во тьме, может взглядом притягивать не только предметы, но и набитые дорогим товаром корабли. Что купцы, внезапно обнаружившие «Звезду» с подветренного борта, сдавались без боя. И что не найти среди морских бандитов человека, сумевшего его облапошить.
Простые морские бродяги боялись вечно хмурого шкипера: завидев, опускали голову и хватались за амулеты. Но ни у кого ещё не смогли бы заработать больше и получить причитающееся до пеннинга. Личный суеверный страх и несвойственная миру клятвопреступников надёжность этого человека привлекали к нему самых отчаянных головорезов. Преданней таких людей до поры до времени не найти.
Иногда Эйвинда отпускала волна ненависти к близким. Тогда он пытался разумно объяснить причину своего страшного успеха. В преступной среде морского разбоя, конечно же, были люди, более чем он образованные, талантливые и не в пример более дерзкие авантюристы. Но все они состояли на службе у держав, воюющих за власть на море. Открывали новые колонии и прокладывали путь золоту в казну правителя.
Ему же, как думалось вчерашнему пай-мальчику и надежде короля, судьба подставила ножку в самом начале праведного пути. Он почувствовал себя преданным отцом и жертвой неразделённой любви. Поэтому путь воина-одиночки казался единственно верным.
Намного чаще, пребывая в цепких лапах злости на несправедливую судьбу, он становился незащищённой мишенью дьявольского хвоста. Тот легко подхватывал жертву и мотал ею по замкнутому кругу: от лёгких побед к наживе, от откровенного восхищения разбойников к ненависти завистников. Туда-сюда. Всё выше и выше, вытряхивая душу. В приделы, откуда человеку вовек не выбраться не то что чистым, но вовсе живым.
