Рождение и смерть общества потребления - страница 3

Проявилось еще одно принципиальное, по сравнению с ранним капитализмом, отличие. Владельцы рабочей силы начали становиться и собственниками капитала, т.е. капиталистами. Только в США примерно 15% населения владеют акциями, то есть являются де-юре собственниками тех или иных предприятий. Это означает дополнительный источник дохода – дивиденды от находящихся в их собственности акций. Купить акции может любой, располагающий для этого деньгами. Причем многие бумаги стоят недорого, и приобрести их в состоянии даже низкооплачиваемый работник, получающий минимальную почасовую ставку. Однако удельный вес предпринимательского дохода за ХХ столетие сократился почти вдвое. Сейчас собственник рабочей силы и капитала имеет совокупный доход, в котором зарплата составляет от 75 до 85%, а доход на капитал – всего лишь 15—25%. И тенденция к падению доли дивидендов продолжает усиливаться. Это объясняется тем, что миллионы новых капиталистов являются таковыми лишь формально. Фактически же они концентрируют в своем владении не более 10% совокупной собственности. Остальное принадлежат двум-трем сотням богатейших людей планеты, которые и определяют все без исключения макроэкономические параметры. Именно они, а не миллионы формальных собственников, устанавливают правила игры и извлекают максимальный доход, оставляя абсолютному большинству минимум, но обеспечивая его при этом высокой зарплатой.

Таким образом, влияние капитала не только не ослабело, но еще более усилилось. Да и сам класс капиталистов сохранился, хотя его численность сократилась в несколько раз по сравнению с началом ХХ века. Но финансовое могущество выросло в десятки раз. Концентрация капитала и капиталистов происходила на фоне размытия границ между другими классами, которые превратились в результате в аморфный и легко управляемый средний класс. Повторяю, что основным критерием попадания в него является только размер дохода, менее зависимый, чем ранее, от профессионального статуса.

В начале 1980-х годов совершилась последняя трансформация капитализма и его основного идеологического признака. Возникло общество потребления, в котором основной целью каждого человека должно быть потребление, причем не удовлетворяющее те или иные потребности, а расширенное и расширяющееся потребление. Но материальное производство, ограниченное в своих объемах имеющимся ресурсным потенциалом, не может обеспечить необходимых темпов расширенного потребления. Казалось бы, тупик. Однако выход был найден очень быстро. В десятки раз увеличился масштаб фондового рынка, причем его рост особенно проявился в последнее десятилетие. На рубеже тысячелетий емкость фондового рынка уже составляла порядка 100 трлн. долл.. Сейчас речь идет о квадриллионе долларов, с учетом деривативов. А мировой ВВП едва превысил 70 трлн. долл. – разрыв более чем в 14 раз! На самом деле ситуация еще хуже. Дело в том, что половину ВВП составляет виртуальный сектор. Следовательно, разрыв между реальным обеспечением фондовых ценностей и их массой превышает 1500%. Это самая настоящая пирамида. Впрочем, правильнее говорить о нескольких пирамидах: финансовой, потребления, инвестиционной и т. д.

В 1990-е годы появилось статусное потребление. Это означает, что человек, имеющий определенный должностной статус, должен одеваться в определенных магазинах, ездить на машинах определенных марок, есть в определенных ресторанах. В обществе потребления возникла новая феодальная иерархия, основной принцип построения которой сводится к следующему: должностной статус определяет характер и масштаб потребления. Общество перестало быть надстройкой над экономическим базисом. Оно перестало существовать вне своей экономической системы, а стало ее неотъемлемой и, можно сказать, подчиненной частью.