Я же стоял посреди гостиной сам не свой, растерянный, с замершими слезами в глазах. Я знал его всю жизнь. Из года в год, изо дня в день он был рядом, как часть нашего дома и семьи. Только теперь я понимал, что люблю этого старика и стало больно в груди оттого, что теперь его не будет рядом.
– Иди сюда, – позвала мама тихо, шевельнув пальцами поднятых ладоней.
Если она обнимет меня, станет еще тяжелее. Развернувшись, я вышел.
* * *
– Да, Целесс…
Я обернулся к парящему на уровне груди кругу в дальнем углу кабинета. Развернув сверток с зеркалом души, поставил сферу на один из столов в кабинете.
– Пошли купаться!
– Я устал.
– От жизни, что ли?
Обернувшись к проекции, я легонько улыбнулся.
– Ну, пошли! Погода необыкновенная, море теплое…
– Целесс, я серьезно устал. Мы сегодня делали примерки для балахона к школе… потом еще…
– При встрече расскажешь.
– Целесс…
– Андрес, не надо убеждать меня в том, что ты ленивый зануда. Я это и так знаю. Ты хочешь, чтобы я зашла за тобой?
– Не надо.
– Значит, сам прилетишь?
– Прилечу…
– И не смотри на меня так! Жду у моря.
Я усмехнулся: Целесс! Вот кому никто и никогда не может отказать. Маленькая принцесса Зальцестера. Мама говорит, что страшно представить, что будет, когда она повзрослеет. Не знаю… мне не страшно.
Проходя по коридору, я остановился у приоткрытой двери родительской спальни. Не думал, что мама свалится замертво, хотя как раз это было ожидаемо после бессонной ночи. Тихо подойдя к кровати, я присел на корточки. Есть ли на свете кто-то красивее нее? Я смотрел на беспокойные глаза под плотно закрытыми веками, на дрожащие реснички. На плотно сжатые губы и острые скулы. Во мраке спальни она не казалась такой изможденной, как при свете. Лишь бессильно откинутая рука придавала ей уставший вид.
Прикоснувшись к маленькой ладошке, я осторожно расправил пальцы. Внутри все заворочалось. Желая откинуть локон с щеки, поднес ладонь к ее лицу, но одернул руку и, горя от стыда и бессилия, стремительно вышел.
* * *
Найти Целесс на побережье, где мы обычно купались, не составило труда. Птица ее, белая как снег, лениво топталась среди редких деревьев поодаль. Целесс же млела на послеполуденном солнышке рядом с водой.
Спрыгнув со своего летуна, я отпустил птицу пастись рядом с альбиносом подруги и сел рядом с ней.
– Это было «зеркало души»? – Целес лениво повернулась на живот и посмотрела на меня.
– Да. Откуда ты знаешь?
– Я тоже думала о подобном подарке. Но только ты можешь действительно его подарить.
– Слишком оригинально?
– Ха! – Целесс оперлась на кулак и согнула ногу в коленке.
– Просто «ха»? – уточнил я, облокачиваясь рядом с ней и забирая ладонью грязно-желтый песок.
– Просто «ха», – скучающим тоном подтвердила Целесс.
– Ну, как хочешь… – скрывая улыбку, проговорил я и высыпал песок Целесс в волосы.
– Ах, ты… – она вскочила, но я был быстрее. Отпрыгнув на пару шагов, я начал раздеваться, пока подруга вытряхивала из волос песок. – Ну, погоди! – бормотала она, под мой смех. Через мгновения, когда она закинула гриву золотистых волос назад и начала заворачивать их обратно в жгут, я забежал в воду. Обожаю ее злить…
Широкими взмахами я покрывал метр за метром. Даже не рыбой в воде – я был самой водой. Это моя любимая стихия. Покорная, родная и знакомая. Обернувшись, я увидел Целесс, гребущую слабее, но столь же уверенно. Набрав в легкие воздух, я нырнул. Глубже, еще глубже… метр за метром вниз, вода становилась холоднее, уши заложило, и я зажал нос, выдыхая. Миллиарды песчинок звонко перестукивались на дне. В легких стало тесно, и я поднял голову. На поверхности показалась фигурка подруги, и я пошел резко вверх.
