Рожденная землей - страница 6

– Правду ли говорят, что ты купил старый дом О’Брайенов? – спросила его Фейт.

– Быстро новость разлетелась, – ответил он с еще более заметным акцентом, чем у Фейт. – Да, купил.

Тетя заметно побледнела.

– Я надеялась, что это лишь слухи.

– Меня устроила цена, – его ответ прозвучал, как мне показалось, несколько резковато.

– Представляю, – пробормотала Фейт. – Ты собираешь там жить?

– Конечно! Иначе зачем было его покупать? Я ведь не могу до конца своих дней жить у мамы.

Надеюсь, ничто не выдало моего удивления. Мужчине на вид было лет пятьдесят, он был хорошо одет. Почему же он живет в доме матери?

– Понимаю, но там ведь плохая энергетика, Брендан. Это видно невооруженным глазом.

Заинтригованная, я взглянула на Фейт. Лиз всегда отвергала понятия хорошей или плохой энергии. Но что, если бы меня заставили признаться, во что верю я? Что ж, очевидно, энергия между Лиз и мною была так себе, не особо положительная. Выходит, плохая? Разумеется, да. Так что я понимала, о чем речь.

– Я не верю в эту чепуху, ты же знаешь, – проворчал Брендан. – Земле просто нужны удобрения и правильный уход. Место было заброшено семьдесят с лишним лет.

– Когда ты вступаешь во владение? – спросила Фейт, поднимая сумку с продуктами. Я протянула руку, чтобы взять у нее пакет, и она благодарно улыбнулась мне.

– Через две недели, – ответил он, решительно кивая сам себе.

– Понятно, – отозвалась тетя в какой-то прострации. Вид у нее был потерянный.

– Ну, я пошел, – в знак прощания наш собеседник коснулся кончиками пальцев козырька кепки и зашел в здание рынка.

– Кто это был, тетя? – полюбопытствовала я, открывая дверь машины.

Она вздохнула, усаживаясь на водительское сиденье.

– Для тебя, милая, это не имеет ни малейшего значения.

Умный с полуслова понимает: когда так говорят, высока вероятность, что всё совсем наоборот.

Двенадцать лет назад голые стены большого викторианского особняка сияли белизной свежей краски. Теперь же он буквально утопал в буйной листве. На подъезде к дому нас встретила небольшая деревянная табличка с надписями: «Сара Рагад» и чуть ниже – «Сараборн».

– Что такое Сараборн? – поинтересовалась я у Фейт, даже не пытаясь произнести гэльскую версию[10].

– Расшифровывается довольно буквально. Первым ребенком, родившимся в этом доме, была Сара Шихан. Это случилось в 1823 году. Если верить истории, – добавила она, смеясь, – дом еще даже не был достроен, когда эта кроха появилась на свет. Все произошло так неожиданно, что даже не успели спровадить рабочих – Сара появилась на свет под звон молотков и пил. Сара Рагад означает «рожденная раньше».

– Двести лет родословной, – произнесла я, скорее для самой себя, глядя на внушительное здание. А ведь мне почти ничего не известно о своей семье.

– Да, у этого места богатая история, – согласилась Фейт.

Зелень увивала каждый уголок дома. Окна едва выглядывали из-под густой драпировки плюща. И даже отдельно стоящий трехместный гараж утопал в виноградных лозах и листве, которые перемежались крапинками белых и оранжевых цветов. Это была Ирландия, до краев наполненная хлорофиллом.

Фейт заехала в гараж и заглушила двигатель. Я кое-как выбралась из машины – клянусь, здесь, в Ирландии, они меньше! Выйдя из гаража и оглядевшись вокруг, я застыла, пораженная. Каменная терраса, идущая от задней части дома, была обрамлена арками, украшенными пурпурными цветами. Ветви свисали изящными конусами, словно душистые люстры. Воздух был пропитан нежным ароматом.