– Больной чувствует себя отлично, – выпятил грудь парень, больше бахвалясь.
– Привет, – вежливый голосок прозвучал снизу.
– Здравствуй, Маруся, – присела на корточки Леля. – Хочешь? – из недр пальто появилась конфета.
– Хочу, – быстрый кивок и столь же быстро сладость перекочевала от одной хозяйки к другой.
– А для меня конфета? – вопросительно посмотрел Илья на девушку.
– Для тебя у меня есть нечто другое, – ответила та поднимаясь.
– Две конфеты? – вопросительно посмотрела Маруся на пару.
– Нет, – улыбнулась Леля, – гораздо лучше.
– Много конфет, – глаза ребенка расширились, когда она представила себе эту кучу.
– Очень много, – томно проговорила девушка.
– Фу-у, – закрыла глаза ладошкой себе и псу Марья, и высунула язык, показывая свое отношение к целующейся паре.
– Я сегодня Рога видел, – спрыгнул с дерева Жык.
– Хм, а я думал его Леший давно к себе прибрал, – искренне удивился Стах. – Сколько его не было?
– Довольно долго, – отозвался откуда-то из веток Стык. – Забыл он семью, только месть свою и лелеет, – плевок повис на листе, покачался несколько секунд под осенним ветром и плюхнулся на землю.
– Ох, и доиграется он, – вздохнул Жык.
Ему было жаль приятеля, как ни как вместе столько прожили, а, сколько народу попугали – о, и не пересчитать. А сейчас Рог, завидев их, уходит с тропы, словно не хочет знаться. Жык пытался с ним несколько раз поговорить, но в ответ получил только тычки и пинки, а порой холодной молчание – и это его злило больше всего.
Парадоксально, но тати не стайные существа. Конечно, они живут вместе, пугают и охотятся вместе, но если возникает опасность – каждый сам за себя. Если собрат уходит, никто его не остановит – одним ртом меньше. Война или месть дело индивидуальное и вмешиваться в него считалось у татей плохим тоном. Однако Жыку было жаль… пусть не друга, но близкого собрата и он искренне пытался ему помочь.
– Надо бы его вернуть, – вновь обмолвился он.
– Жык, оставь ты его к лешему, – отмахнулся Стах. – Он сам ушел от нас. Вот пусть и шляется один как дурак по лесу.
– Правильно, – поддержал Стык. – Нехер было из себя обиженного строить.
– Его оскорбил человек, – напомнил Жык. – Он должен отомстить.
– Ага, а ты помнишь, что нам Леший сказал? – повис на дереве тать.
– Мальчишек не трогать, – еле слышно сказал Жык.
– Вот именно. Я не дурак чтобы против лесного царя переть. Мне еще шкура дорога, – нюхнул Стах подмышки.
– Тать прав, – спрыгнул Стык. – Рог дурак и умрет как дурак, если не бросит эту затею. Леший его, в конце концов, замочит и даже имени не спросит, – очередной плевок упал на землю. – И чем дальше мы от него будем, тем наши шкуры целее.
– Суки, – прошипел Рог, прислушиваясь к разговору собратьев.
Он сидел на самой верхушке ели и не был виден даже опытному глазу. За несколько веков познаешь все азы маскировки.
– Предатели ублюдочные, – негромко шипел он. – Решили меня Лешему сдать, да? А он вам за это даст возможность выходить за пределы? Нет, твари, я разделаюсь и с вами и с мальчишкой. И мне не нужен царек, – саркастически, – чтобы выйти за пределы.
Каждый тать или группа татей имела свои так называемые владения, которые им выделил Леший. Существовали сотни невидимых обычному глазу границ, заходить за которые запрещалось. Да, конечно между лесными жителями возникали разногласия, даже войны и тогда о границах забывали, но стоило всему стихнуть, как Леший напоминал, что «Вышедшие за пределы будет уничтожен, как нарушившие мой закон». И все боялись выходить, потому что лесной царь не шутит. А Рог посмел.
