Очнулся оттого, что меня вылили холодную воду. Я замотал головой, пытаясь увернуться от струи, прикрыть голову руками, но наручники не дали даже дотянуться до лица.
– Какого черта?! – рявкнул я, отбрыкиваясь.
Ответом мне был женский заливистый смех. Поток воды прекратился, и я смог рассмотреть ее. Лилит стояла около открытой двери машины, одетая в обтягивающую униформу полицейского, волосы, завязанные в хвост, подчеркивали острые черты лица.
– Очнулся?
– Где я?
– Задний двор моего дома, – кивнула она в сторону.
Я посмотрел в сторону. Машина стояла среди розовых кустов, пышно цветущего лилейника, от машины к небольшому двухэтажному дому вела каменная дорожка.
– Зачем? – я подтянулся к рукам и стер воду с лица.
– Мне показалось, что камера будет не лучшим местом для тебя.
– Лучше устраивать мне водяные пытки в машине?
Она повертела в руках пустую бутылку с водой.
– Если обещаешь не делать глупостей, я тебя отстегну.
Я усмехнулся.
– Ты всем преступникам так говоришь?
– Не всем, – она достала из кармана ключи и отстегнула наручники, – но ты особый случай. Таких ненормальных я еще не встречала.
Потер затекшие запястья и посмотрел на нее снизу вверх.
– То есть социальные медики обычно так не поступают?
– Не обольщайся, морды бьют не только врачи, но даже священники. А вот тех, кто ищет своих несуществующих детей, я еще не встречала.
– Почему не сдала меня в психушку? Там таких полно.
– Ты не псих, – серьезно посмотрела она на меня. – Или ты сам себя убедил настолько, что искренне веришь в это, либо дочь у тебя была. Не смотри на меня так, пойдем в дом. Ты вперед.
Я вылез из машины и пошел к дому, отмечая, что одной рукой она достает ключи, второй держится за кобуру. Отступив на шаг в сторону перед дверью, я дал ей открыть дом и первым вошел.
В просторной комнате стоял диван, большой круглый обеденный стол, барная стойка, разделяющая кухню и гостиную, на второй этаж вела винтовая лестница. Я сел на диван и сложил руки на коленях, показывая, что не собираюсь делать резких движений. Лилит прошла на кухню и включила кофеварку.
– Выглядишь отвратительно, – повернулась она ко мне. – На втором этаже есть душ, полотенца лежат там же.
Сначала я не понял, что она от меня хотела, и продолжал сидеть на диване. Но она еще раз повторила про душ, и я стал подниматься на второй этаж. После того, как я сорвался на Ларри в кабинете, я плохо понимал, что делаю. Пропажа Оливии, смерть на аэродроме, избиение друга, а теперь то, что я иду в душ в доме полицейского, которая должна была упечь меня за решетку – уже ничего не казалось мне экстраординарным.
На стене вдоль лестницы висели фотографии, такие же как висят в каждом доме: дети, родители, любимые, школьный был и выпускной в институте. У Лилит были фотографии иного рода: в тире, с коллегами-полицейскими, на военной базе в полном обмундировании. Пара фотографий показались мне странными, слишком темными, лишь по очертаниям можно было догадаться, что она на охоте и стоит одной ногой на своей добыче. Не задерживаясь, я прошел мимо, нашел ванную комнату и быстро залез в душ.
Теплые струи смывали с меня пот, кровь и противное чувство вины. Задумываться над тем, что стало с Ларри не хотелось, я представлял его в больнице, под капельницами, среди пищащих аппаратов. Помочь не смогу, просить прощения смысла не имеет, такое не прощают, за такое только несут наказание. И это наказание ждало меня внизу, разогревая кофе.
