– Так вы возьмите варежки. Вон они, рядом с вами, уже чуть ли не коптятся.
Пушков начал с прищуром осматривать пространство перед собой Наконец, он поднял глаза и на веревке, над чугунной плитой увидел желанные варежки.
– Ха-ха! – обрадовался начальник. – Горячие какие!
Пушков был готов отправиться хоть сейчас на покорение полюса и даже не сразу понял, что они были ему в пору.
– Погодите-ка! – начал догадываться он. – Это же мои варежки! А ну-ка!
Он снял одну из них и вывернул наизнанку.
– Ну вот же! – и чтобы было ясно, о чем речь, показал поближе Яковлеву. – Метка моя! Я нитками на всех вещах вышиваю букву «П»
– И правда, ваши, – согласился Петр Петрович.
– Где этот Вислов? Я его сейчас на месте расстреляю.
Пушков выбежал из квартиры. На улице не обнаружив саней, на которых прибыли Висловы, вспомнил их мать, запряг оставшиеся сани и умчался вдогонку, продолжая выкрикивать проклятья.
Едва стихли крики, в комнате появился Алексей Вислов.
– Товарищ Яковлев, – обратился он к Петру Петровичу. – Пистимеи Ивановне сообщил. Сказала, что будет готова через пару минут. Мы с вами сейчас пойдем?
– Подождите, Алексей, – Петр Петрович был серьезен, так как шутки на этот раз закончились. – Мне нужно задать вам пару вопросов.
Алексей медленно сел за стол, искренне не понимая, что происходит.
– Я хочу услышать от вас только правду, товарищ Вислов. Куда вы дели испачканные в крови Масленникова варежки, принадлежащие вам?
Лицо молодого милиционера в мгновение побледнело.
– Нет!
– Вы проникли в храм, чтобы провести там богослужение?
– Я..защищался. Я не хотел! – Вислов не смог больше сдерживать слезы и заревел.
– Обещаю вам, Алексей, – попытался успокоить его Петр Петрович, – я не сдам вас под суд, и не только потому что мне ненавистен Пушков. На это есть другие причины. Но мне нужно понимать, что произошло. Вы проникли в храм, что провести службу?
Алексей, вытерев рукавом слезы, согласно кивнул.
– А дальше?
– Я услышал, как кто-то разбил стекло в алтаре, – проговорил Вислов, немного успокоившись. – Думал, это расхитители, про которых Евгений Максимович постоянно говорит.
– И вы спрятались, – Яковлев больше утверждал, чем спрашивал. – Но в алтаре горела зажженная вами свеча, и Масленников понял, что он не один.
– Да, он, видимо, взял камень, которым разбил окно, и начал меня искать, а мне что еще оставалось делать? Я так испугался, что начал молиться. Тут он меня и нашел.
– И он просто на вас напал?
Алексей снова молча кивнул.
– Что было дальше мне в общем-то ясно. Он хоть был с камнем в руке, но вы Алексей и моложе, и, кхм, трезвей. Я, так понимаю, в процессе камень оказался у вас и вы, обороняясь, ударили Масленникова в затылок?
– Тогда пришел Никита. Если бы не он, наверное, отец Георгий забил бы меня насмерть.
– Что ж, – удивился Петр Петрович. – Я думал, что Никита появился позже, когда вы вернулись после содеянного домой и попросили его помощи.
Алексей осматривал свои ладони, будто на них до сих пор была кровь убитого священника.
– В любом случае, – продолжил Яковлев, – вы подняли тело на колокольню, при этом испачкали свои варежки в крови Масленникова. Сбросили тело вниз, пробили несколько раз в колокол, будто это отец Георгий решил отпраздновать Рождество…
– Наоборот, – перебил Вислов.
– Что наоборот? – не понял Петр Петрович.
– Сперва ударили в колокол, потом сбросили.
Яковлев застыл в легком недоумении, но через мгновение продолжил описывать события:
