Заезжаем во двор и паркуемся частично на тротуаре, потому что все остальные места заняты. Илья задерживается, что-то проверяя в бардачке, а я не жду его и понуро поднимаюсь в квартиру. Прямо в обуви прохожу в комнату, закрываюсь, стаскиваю пальто и с тихим скулением сползаю по стеночке. В ванной я не плакала, адреналин мешал, теперь же чувствую на коже первые слёзы. Слёзы жалости к себе.
Слышу, как копошатся в коридоре и звенят ключами. Вернулся. Сижу не двигаясь, прислушиваясь к тяжёлым шагам, но вздрагиваю, когда ко мне без стука заходят, застывая на пороге.
Стоит, смотрит. Согласна, жалкое зрелище.
— Ну и чего ревём? — пренебрежительно взлетает густая бровь.
Торопливо подтираю мокрые щеки.
— Не твоё дело.
— Выбрала работу шлюхой, пожинай плоды.
Злобно стаскиваю с себя и бросаю в него сапог, но промахиваюсь с неудобного положения. Впрочем, разве я рассчитывала на другое? Знала же, что яда не избежать.
— Отвали.
— Да. Отличный вариант вместо "спасибо". Всё в твоём духе, — Илья собирается уйти, но я тихо окликаю его, зарываясь пальцами в залаченные локоны.
— Ты прав. Спасибо.
Секундная тишина.
— Что-что? — уточняют самодовольно.
Наслаждается, зараза. Смакует.
— Спасибо, — повторяю громче. Удивительно, но благодарность не застревает в горле. Она искренняя. Когда в последний раз я говорила ему что-то подобное? Пытаюсь вспомнить, но не могу. Давно. Очень давно. Если вообще было.
Смешно, но Князев тоже удивляется такой смиренности.
— И как?
— Что: как?
— Как ощущения?
— Как ощущения: чего?
— Разговаривать по-человечески. Не дерзить.
— Нормально.
— Так чего раньше не практиковала?
— А ты? Я платила тебе той же монетой.
— А я тебе. Иронично, — хмыкает Илья и снова собирается уйти, но я повторно торможу его.
— За что ты меня ненавидишь?
На этот раз передо мной присаживаются на корточки. Светло-серые глаза оказываются совсем рядом. Впервые за долгие годы я могу вот так близко его рассмотреть. Тонкая футболка едва сдерживает мышечную мощь, совершенно не прикрывая забитые рукава и уходящие вверх по шее тату. На лбу назревает цветная шишка, но даже она его не портит. Эти резко очерченные скулы и мужественные черты ничего, наверное, не испортит.
Недоумённо цепенею, когда Князев подаётся вперед, подтирая большим пальцем оставшийся след от поплывшей туши на моём лице. Отстраняется, разворачивает ладонь к себе, несколько секунд смотрит на подушечки пальцев и буднично стирает то, что увидел ленивым движением. После чего снова переводит взгляд на меня.
— За то, что ты есть, — говорит так просто и спокойно, будто очевидней истины не бывает. И правда. Как я сама-то не допендрила?
Его прямолинейность заводит в тупик. Что на это можно ответить?
— Хм... — прикусываю губу, чтобы сдержать истеричный смешок. — Благодарю за искренность. Мне прямо сейчас идти топиться в колодце, чтоб облегчить твоё существование?
— Зачем же? Пока повременим, — меня щелкают по носу, отчего я изумлённо ойкаю и преспокойно поднимаются на ноги. Клянусь, я только что видела промелькнувшую улыбку! Улыбку! Этот человек умеет улыбаться, когда я рядом?
Настолько опешиваю, переваривая новую для себя информацию, что пропускаю момент, когда остаюсь одна. Ненадолго. Илья снова появляется в поле зрения. Теперь уже озадаченный.
— Я так и не понял. Это мудачьё успело что-то сделать? — отрицательно качаю головой. — Точно? — теперь киваю. — Ок. Если что-то было, не молчи. Я вернусь и вырву им ноги.
