Возраст девочки давал приличные шансы на выживание, пусть и с оговорками относительно последствий: дети, в отличие от взрослых, умирали только в 35 % случаев. Иммунитет маленького ребенка ещё не полностью сформирован, поэтому при подавлении и строгом контроле со стороны медиков можно сильно замедлить некроз, отодвинув проявление последствий на те самые десятилетия.
В записях говорилось, что Рина заразилась из-за врачебной ошибки: в день ее рождения в отделение больницы поступила зараженная ВМК девушка, у которой произошел выкидыш. Тогда еще не приняли закон «Об информировании», и врачи могли не знать о болезни до самого последнего момента.
Рождение Рины было трудным, мать не могла родить почти двое суток. Из-за этого врачи метались от одной сложной пациентки к другой. Видимо кто-то из-за суеты и спешки допустил контакт новорожденной с зараженной кровью. Оно и понятно: какая-то сомнительная клиника, где принимали без медстраховки. Не удивлюсь, если и лицензия отсутствовала.
Но даже приличная аккредитованная клиника в подобной ситуации не могла бы дать гарантий. Конечно, в последнем случае риск существенно снизили. Вполне возможно, заражения удалось бы избежать, окажись роженица в нормальном госпитале. Но теперь говорить о подобном слишком поздно.
Как только обнаружилось, что новорожденная Рина заражена, ее сразу же изолировали, а матери сообщили, что ребенок умер. Из-за осложнений женщина провела три дня в реанимации, поэтому скрыть факт заражения ребенка не составило труда. По крайней мере, в том состоянии и в том материальном положении эта несчастная девушка едва ли смогла бы доказать, что ее ребенок жив.
Ужасно, согласен. Но если подумать, то гарантий, что Рина осталась бы с родной семьей в случае открытого признания врачей, тоже никто бы не дал.
До принятия Конвенции Грас, этих детей изолировали в специализированные приюты, где они обычно долго не жили.
Даже несмотря на один путь заражения, вирус прошелся по планете в начале века. Он оказался страшной и опасной пандемией, способной истребить всех людей.
В тот день я также узнал, что вирусу нужны определенный химический состав и температура, чтобы существовать. Поэтому бытовым путем он не передается. Там что-то связано с pН-балансом и температурой окружающей среды. Поэтому сейчас почти не продается сырое мясо: скот все ещё переносит заразу, и, в отличие от человека, в крови животных вирус почти не отслеживается. А генетический анализ каждой свиньи, овцы, козы или коровы в мире – уж слишком дорогое и хлопотное дело. Да и нашествие кошкобелов в прошлом сделало свое дело, они ведь тоже отчасти заражали скот, питаясь отходами со скотобоен.
Но из-за стигматизации зараженные дети всегда становились изгоями. Их жизнь даже при всех изменениях в законах была короткой из-за изоляции и отсутствия ухода. И это несмотря на заверения врачей, что с ВМК можно прожить и шестьдесят, и восемьдесят лет, пусть и на препаратах, почти полностью подавлявших иммунитет.
Когда закончил знакомство с этими документами – от прочитанного стало тошно: Рина жила вопреки всему. Она уже сейчас столкнулась с предательством и жестокостью мира. И дальше ей предстояло прожить очень трудную жизнь, полную одиночества.
Вспоминая проведенное вместе время, я проникался симпатией к ней: Рина заслуживала чего-то большего, чем казенной комнаты в больнице или приюте.
