Розы после дождя - страница 20

– Господи, Вик! – раздался голос Вари. – Ты-то откуда здесь? Я аж перепугалась, заслышав твой голос. Подумала, померещилось.

Я радостно поприветствовала ее, и мы крепко обнялись:

– Долго рассказывать.

– Что с одеждой? Не бойсь, вся промокла? – Я кивнула в ответ. – Ох, и ливануло же сегодня не на шутку, а какой гром был.

– Да… – отозвалась я, – гром был сильный…

– Ну все, пойдем, буду поить тебя горячим чаем, а то ещё простынешь.

Мы спустились с Варей на кухню. Она сразу принялась хлопотать с чаем, который оказался как нельзя кстати: согрел и, насколько было возможно, успокоил. В завершении Варя накрыла меня теплой пуховой шалью, и я довольная растянулась на кресле-качалке. Моё блаженство прервал раздавшийся стук в дверь. Варя побежала открывать. Это была Августа, она с порога стала расспрашивать обо мне. Я незамедлительно встала и, накинув шаль на плечи, вышла к ней.

– Стас ждет тебя в машине, – отозвалась Августа.

– Я же сказала, что останусь здесь.

– Не знаю. Сами разбирайтесь…

– Хорошо… – бросила я Августе и вышла из дома.

Стас сидел в машине, лицо у него и вправду было сердитым и напоминало бескровное изваяние. Когда я подошла к нему, он приоткрыл окно и в приказательном тоне произнес:

– Садись, поехали!

– Нет, я же сказала, что хочу остаться тут и побыть с бабушкой.

– Садись в машину! – повысив голос, отозвался Стас.

– Тон смени! Ты мне ещё никто, чтобы указывать, что и как делать. Я сказала, что останусь здесь! – и, развернувшись, направилась к дому.

– Вика, вернись!.. – крикнул он мне вдогонку.

– Нет… – ответила я, даже не повернувшись к нему.

На крыльце с вопрошающим видом стояла Августа:

– А мне что теперь делать?

– Не знаю… – ответила ей и вошла в дом.

Сердце колотилось, а все тело сотрясал озноб. Я присела на кресло-качалку и еще сильнее закуталась в шаль.

– Все, они уехали, – раздался голос Вари.

– Хорошо…

– Что-то на тебе совсем лица нет, – и Варя подошла ко мне и, подав чашку с горячим чаем, потрогала мой лоб. – Температуры нет. Тогда что?

– Ничего…

– Что-то ты темнишь, девонька.

Я невольно подняла на нее глаза и, быстро опустив их, принялась за чай. Варя лишь вздохнула и, присев за стол, тоже отпила немного чая.

– Варь, скажи, ты по любви замуж выходила?

– Вон оно что! Где собака зарыта! – воскликнула Варя и усмехнулась. – Не знаю я никакой такой любви. Ну, по молодости познакомились, повстречались с месяцок и расписались с благословления родителей.

– И живете душа в душу?

– Ага, счас прям! Душа в душу! Это лишь в книжках так бывает. Да и то, нам показывают только хэппи-энд и на нем история завершается, но самый смак начинается после брака, то бишь пресловутая бытовуха. На ней большинство семей и прогарает. Тут не до любви.

– Хочешь сказать, что чувствам нет места в семейной жизни.

– Почему же есть. Они другие.

– А как понять, твой это человек или нет?

– Ну, если видишь в нем отца для своих детей.

– Железобетонный аргумент.

– Еще какой! Попомни мои слова, девонька. Ладно, что-то мы с тобой заболтались. Пойду, сделаю укол нашей бабуле и спать. Ты тоже долго не засиживайся.

– Хорошо, – отозвалась я, но с места не сдвинулась, лишь поджала ноги под себя. В мыслях продолжала вертеться фраза: «Отца своих детей!.. Отца своих детей… Да какой из Стаса отец! Ему до меня нет никакого дела, куда уж там до детей… А вот Костя… – и я невольно вздохнула. – Костя… Господи! Ну почему же все так сложно…» И я соскочила с кресла и метнулась к окну. На небе после дневного ненастья взошла почти полная луна и ознаменовала ясную тихую ночь, в которой, если верить классикам, все волнует, все умиляет, окрыляет и будит потаённые порывы души. Я, не переставая, думала о Косте, представляла, какая бы из нас могла выйти пара, сложись все иначе. Если бы все было иначе… «Но время еще есть, – твердил внутренний голос. – Еще можно все исправить… Поговорить с папой, все ему объяснить, он должен меня понять… Нет!.. А Лариса… Боюсь, что она не допустит этого. Ведь без сомнений идея со свадьбой была продиктована с ее легкой руки. Хотя какая ей разница? Она должна больше заботиться о Гузе, чем обо мне. Или все-таки есть что-то, чего не знаю я? И эта спешка… К чему она? Избавиться поскорее от меня? Но я ведь никогда ей не мешала, не противилась их отношениям с папой, хотя, да, поначалу испытывала неизгладимую боль, видя ее на месте мамы. Но я это приняла и отпустила… – Часы пробили три часа. – Нужно идти спать…» Но ноги не слушались. Хотелось и дальше вот так стоять и всматриваться в темную сень сада в надежде, что все заботы растворятся, подобно ночной мгле, стоит лишь показаться первым лучам солнца. Но этого не случилось. К тому же, похоже, я еще и простыла. Щеки горели, и жуткий озноб сотрял все тело. Выпив таблетки, я легла в постель и впала в глубокий сон. Разбудил меня вибрирующий телефон, лежавший на тумбочке. Я потянулась за ним. Сквозь почти не открывающиеся веки разглядела имя Сони. «Что ей понадобилось в такую рань!.. Хотя какая рань?! Половина одиннадцатого…»