– Какого черта я должен горбатиться на чужого дядю, если мне государство не помогает? – снова вспылил Максим.
– Как тебе государство поможет, если ты сам себе помочь не хочешь? – повысил я голос.
– Нефть и газ – народное достояние! – заорал Максим. – Почему мне государство не отдает мою долю? Разворовали все! У самих карманы трещат, а у людей в животах урчит.
– Бери лопату и иди, копай! – сорвался я на крик. – Выкапывай нефть и газ, накладывай себе хоть в карман, хоть в бутылку и живи счастливо!
Максим не смог привести мне объективных доводов в споре, и сделал то, что обычно делает тупое быдло, которое на словах не может доказать свою правоту – он ударил меня по лицу. Не сильно, не особо больно, но обида, страх, ненависть и моя слабость проявились на краснеющей щеке.
Я, в порыве гнева, вскочил из-за стола и хотел ударить в ответ, но не смог. Не знаю почему. Может, испугался, может, не хотел дальнейшего развития конфликта. А может и то и другое.
– Сядь, Родя, – уже спокойней сказал Максим. – Сядь. Или я тебя еще раз ударю. Понял? Сядь!
И я сел.
– Слушай, Родя. У нас с тобой есть небольшой секретик, – ухмыляясь, сказал Максим.
От этих слов у меня все похолодело внутри.
– Это твой секрет, – выпалил я. – И если кто-то узнает, проблемы будут, прежде всего, у тебя.
– И у тебя тоже будут, – весело сказал Максим. – Только мне терять нечего. А у тебя есть новая жизнь, Москва с подхвостыми, реклама и деньги. Понимаешь о чем я? Ты мотай на ус.
– Сразу скажи, чего ты хочешь? – спросил я.
– Родя, я хочу всего десять тысяч рублей.
– Хорошо, – ответил я и спешно полез в карман за портмоне.
– Но это для начала, – радуясь своей победе, сказал Максим. – Каждый месяц, Родя, ты будешь присылать мне из своей Москвы по тридцать тысяч рублей. Договорились?
Я промолчал. Я все понял, что просто так он от меня не отстанет.
– Ох, Родя – Родя, – сказал Максим, вставая из–за стола. – А ведь ты всегда был трусом. Ты, Родя – серая, тупая, трусливая крыса. Крыса! Пи-пи-пи! И никакая Москва из тебя не сделает мужика.
И он ударил меня снова. Сильно. Больно. Сука!
– Родя – Родя, – издевался играючи Максим. – Теперь твоя шкура в моих руках и ты будешь мне подчиняться как собачка! Ха-ха-ха! Родя, к ноге! Родя, принеси палку! Родя, жри дерьмо!
Передо мной промелькнула вся моя будущая жизнь – я, трясущийся от страха из-за того, что откроется правда, выкладываю все деньги Максиму, а он умудряется переехать ко мне в Москву и продолжает надо мной издеваться, издеваться, издеваться…
Новый удар по лицу вернул меня в реальность.
Моя рука схватила со стола нож, и я ударил им Максима в горло.
Он захрипел. Его раскрывшиеся от удивления глаза смотрели на меня с непониманием происходящего. Наверно он не ожидал от труса такого поступка. Я, в шоке от того, что совершил, встал из-за стола и отошел подальше от своего старого друга. Кровь из-под лезвия ножа, вошедшего почти по рукоятку в горло, текла не большой струйкой. Максим, наверно пытаясь спастись, вытащил нож руками, и из открывшейся раны кровь забрызгала фонтаном и попала на меня. Спустя мгновение он упал, а кровь продолжала хлестать, заливая пол.
Я не паниковал, страх и алкоголь сковали меня и сделали заторможенным. Я вспомнил, что почти ничего в квартире не трогал, отпечатков не должно было остаться. Я собрал в пакет бутылки, рюмки, нож и пошел в прихожую.
Остановился.
