Сначала животное должно тебя рассмотреть. Затем ты должен позволить ему тебя обнюхать, чтобы оно поняло, исходит от тебя опасность или нет. Когда зверь привыкнет к твоему запаху, ты имеешь право к нему прикоснуться. Хочешь покормить – ставь еду и отходи на несколько шагов, при этом может потребоваться проба. Травмированные люди и бездомные животные похожи своей сверхчувствительностью и тягой к выживанию.
Лора прерывает тишину первая. Этап обнюхивания пройден.
– Вы говорили про ужин.
– Я запекаю мясо. Оно в плите.
– Мне можно съесть кусочек? – девушка дрожит. Страшно оставаться здесь, страшно возвращаться. В конце концов, она давно не ела, желудок уже сводит от боли.
– Да, конечно.
– А можно… посидеть здесь? – Лора боится оставаться одна, и сейчас только здесь есть что-то живое. – Я бы посмотрела новости.
– Садись на пол или кровать, – зевнул Белоухий, возвращая телевизору звук.
«Обезглавленное тело девушки было найдено ночью в Северном районе, – бойко рассказывала ведущая, показывая зацензуренные картинки».
Лора усмехнулась.
Белоухий повернулся к девушке.
– Что-то смешное?
– Тело, – Лора уселась поудобнее на заправленной постели. – Видите, как она одета и связана? Белое платье, красные веревки. Это очевидное жертвоприношение. Раз тело сохранилось, это значит, что девушка не подошла и была наказана – то есть обезглавлена. Скорее всего, культисты выяснили, что невинность утрачена, они обычно выбирают девственниц. Это значит, что она – первая, дальше будут новые жертвы.
– Успокоение лесных духов, да? – усмехнулся Белоухий, вспоминая старую городскую легенду.
– Скорее просьба урожая, скоро же лето и время посадки.
– Да, вполне похоже на то, – снова усмехнулся Белоухий. Значит, девчонка обладала кое-какими знаниями, а не только характером. Уже хорошо.
– Гротхенские земли ведь не всегда были такими обширными, ближе к горам и океану жили разные народы, – взгляд Лоры заметно потеплел. – Среди культистов, доживших до наших дней, есть поклонники разных идей. Моя любимая легенда касается лесных духов, которым нужны человеческие жертвы, чтобы поддерживать колесо природы и весна наступала после зимы.
– Тебе так нравится читать о смерти и мучениях? – Белоухий усмехнулся.
Лора покраснела.
– Нет, то есть… Вы не понимаете! – девушка выскочила из комнаты, оставив ковбоя в одиночестве. Мужчина снова усмехнулся. Он уже забыл, что разговаривает с ребенком, а не взрослым человеком. Детское любопытство и жестокость самые страшные – потому что они самые искренние.
Лора не смогла долго находиться в одиночестве, поэтому вернулась в комнату к Белоухому.
– Мы можем поесть?
– Пошли, – кивнул мужчина. Мясо в плите только-только пропеклось.
– Если она не вернется домой, то я буду искать ее с полицией и собаками! – Саманта надрывалась так, что стены хрупкого дома могли обрушиться от очередной волны звука.
– Это все мужик виноват! Точно мужик! – повторял Джерри, очевидно пребывая мыслями где-то в другом месте.
Его заплывший взгляд скользил по кухне, очерчивая раз за разом грязный стол. Если бы Джерри обладал хоть какой-то долей характера или ума, то он бы понял, что наступил самый страшный день для Саманты – игрушка для битья сбежала во внешний мир, где она может рассказать, как на самом деле Райты живут последние несколько лет.
Но Джерри давно пропил свой характер, оставил где-то в порту, между кабаком и бочками с красным вином. И воспаленный мозг пьяницы не мог выдать что-то, близкое к реальности – однажды он разругался с Самантой, решая, что делать если Лора «принесет в подоле». Мужчина бил кулаком по столу и визжал «Рожать!», когда его жена перебивала воплем «Аборт!». Лора слышала эти крики и предпочла сделать вид, что не замечает ни оскорблений, ни паров дешевого алкоголя в воздухе.
