–Крис! С тобой у меня всё ина…
Не успел я договорить слово, как меня оборвал оглушительный удар в глаз из ниоткуда. Моё сознание рухнуло вместе со стулом под стол. Забасил голос Ливанова.
–Ты чё, сука, думал меня наебать, думал я паль не смогу отличить от оригинала? Как ты конкретно наебал мен, обмудок!!! – он добавил мне с ноги в живот. -Ты мне за всё ответишь, тварь!
Я непонимающе лежал на полу. Чёрный экран с левой стороны. Смотрел на происходящее правым закатывающимся глазом. Прибежали ребята и стали оттаскивать от меня Ливанова, которой обрушал на меня грохот зверских ударов.
Я резко перешёл в гостиную. Кристина сидела на коленях у Вани. Я сел возле них и в недоумении смотрел на неё. Она сидела и улыбалась. Из кухни выбежал разъярённый Ливанов и кинул в меня пустую бутылку, которая разбилась об стену. Я отскочил и зажался в углу. Это происходит по настоящему? Я обращался к Кристине с боязливой помощью: «Успокой его. Поговори с ним. Не надо этого!» Она молчала. Шум и маты давили на голову. Макс сдерживал Ливанова, смеясь, задавая ему вопрос: "Зачем ты его тут ёбнул, могли же просто попиздиться на улице?"
Тот орал, что убьёт меня. Сработал инстинкт самосохранения. Я выбежал в носках и одной рубашке в подъезд, спотыкаясь, из него на улицу. И пустился прямиком по первому снегу в сторону дома. Я был пьяный, слушал лязгающий страх, орущий в голове. Ни ощущал ни холода, ни льда на пятках, только буксирующую глазную боль. Все вещи остались там… Мне было плевать. У меня перед глазами не было ничего, кроме мельтешащей картинки. Я в адреналиново-неконтролируемом состоянии добежал до своей квартиры. Открыла ошарашенная бабушка. Я сказал ей, что меня ограбили. Попросил её не звонить маме и в полицию.
–Я сам разберусь.
Она принесла лёд и села рядом. Я обматерил её и выгнал из комнаты. Запер себя изнутри и рыдал, рисуя фломастером по стене: «Дружба не длиннее ночи, любовь короче секса…»
Эти шальные деньки.
-Уйди!!! Не заходи ко мне никогда! Уйди навсегда! Уйди!!! – ору я бабушке, колотя руками дверь.
–Саша, открой… – горестно причитает она. -Не надо закрываться. Я волнуюсь… Выходи. Я тебе помогу.
–Сьебись, старая! – со скопившейся агрессией кричу я во всё горло.
Сильно бью ногой по двери и от тупой боли падаю навзничь на диван. Сука… Как же больно. Меня по-прежнему держало. Капали кровавые слёзы с левого глаза, с правого обычные, солёные, неприятные. Я ревел, упершись лицом в подушку. Порывисто перевалился и упал с дивана. Пополз, всхлипывая и утирая кистью сопли, к пианино. Приложив усилие, приподнялся и схватил «Айпад». Швырнул его на пол. Послышался треск стекла. Я, скорчившись над ним, еле видя экран, зашёл в музыку и включил на повтор «Gem club – Lands». Как только зазвучала песня, я рывком откинул голову на пол. Шлепок. Не почувствовал. Лежал под кайфом мелодии и, размазанно кружась на предпоследнем кругу алкогольного блаженства, смотрел в потолок еле-еле слышно шипя и скуля…
Я уснул. Лучше бы я не просыпался. На колющую головную боль наложилась ядерная глазная боль. Вышел из комнаты. Бабушкина комната была закрыта. Пошёл на кухню. На столе лежал тюбик "Бодяги" и пластырь. А ведь же позаботилась… В ванной я ужаснулся – мой глазище был похож на испорченную сливу. Я попытался разжать его: зрачок был мутным, окружность кроваво красной. Густо намазал ледяной мазью что-то непохожее на глаз и заклеил рассечённую бровь. Хотелось подойти к бабушке и извиниться, но мою больную голову загружали другие мысли: "Почему так вышло? Кто во всём виноват? Ваня и Кристина встречаются? Почему Макс не вмазал Ливанову? Я потерял её и их? Я теперь никак с ними не связан?!"
