–А вы как смогли скрыться от всех? – обеспокоившись, я принял положение сидя.
–Мы как? Мы с Лейт спрятались на кухне под столом, а другие побежали в игровую… – он замолчал и что-то посмотрел в телефоне. -У меня есть предчувствие, что они сейчас придут к нам. Что делать будем?
–Ну, Илюх, в такой ситуации особо никак не покрутишься. Прыгать со второго этажа я не собираюсь. Будем ждать гостей… Я попросил Илью включить «Pixes – Where is my mind?». Свет выключил я. Мы объединились в желании проводить последней вольности момент. Мелодия играла на 8/10 по громкости. Илья поначалу скромно, затем страстно зацеловался с этой худой блондинкой. Мне не хотелось им мешать. Я, не закрывая двери, вышел на балкон и зажёг сигариллу. Сияние тускнело. Ночь всё больше знакомилась со сном. Играющая песня – то единственное, необъяснимое, что позволяло мне ощущать лёгкость и не думать сложно. Я хотел раствориться в ней…
И когда Френсис Блэк вводил меня в волнистый вираж на словах конца припева:
«Way out in the water
See it swimmin» – в дверь громко постучали: «Саша открой, это Алла Алексеевна!» Я выбросил сигу и быстро закрыл балкон. Илья предложил шёпотом: ”Слушай, может ну её? Нас типо нет”. Я пытался ему что-то отвечать, но…
–Саша, я знаю, что ты там! Открой по-хорошему, – она говорила своим скрипучим, как дверь, голосом. -Иначе я открою сама. У меня есть ключ!
Илья, нервничая, сказал, что ему вообще никак нельзя палиться и, взяв за руку блонду, смылся в туалет. В принципе, я ничего такого не сделал. Если спросят за кофе, то как-нибудь выкручусь.
Стоило мне повернуть замок как в комнату влетели, похуже ОМОНа, две разъярённые училки.
–Александр, почему ты без разрешения пошёл с ребятами на кухню?! – в лобовую, сверля взглядом, вытребовала ответ Алка. -Вкусно кофейка попил?
Пока одна меня допрашивала, физичка обыскивала комнату на предмет запрещённого. Она начала шмонать балкон: ”Чувствуете, Алла Алексеевна, запах курева? Ты, что курил Туманов?! Где сигареты? Доставай. Быстро!”
Никакие отговорки мне не помогли. Сдавшись, я отдал пачку физичке. Обе начали срывать на мне свой гнев. Мне пришлось выслушивать раздрай за всех ребят. Неприятно быть крайним без почвы. Закончив, они сказали, что всему классу влетит, особенно мне. Я молчал и, кивая, соглашался.
Когда они ушли, Илья, ничего не сказав, выбежал из комнаты с девчонкой в одной и с бутылкой в другой. Сука, даже спасибо не сказал, подонок!
С первыми эмоциями я взял фломастер и пошёл на холод. «Кофе и виски – это он. Всё остальное – говно». Эта фраза теперь во всю украшала настенную плитку балкона.
Так мы и провели тот бунтарский вечер – ни слова не говоря об учёбе. С утра кто-то проблювался, а кто-то начал встречаться. Одним словом, каждый, получил, то что хотел. Лишь я был отягощён своими думами от которых по-мальчишески свободно не становилось.
Сдав номера, как положено, в 12, автобус повёз нас домой. Никто не обменивался впечатлениями. Молчали. В дороге учителя продолжали порицать меня и остальных ребят, ссылаясь на то, что администрация "Каравеллы" занесла первую гимназию в чёрный список. Намочили репутацию школы из-за своего поведения. Опять оправдываться перед мамой. Надеюсь, меня помилуют. В который раз.
Я приехал домой, в спокойствие. Вкусно поел. Попил чая с бабушкой. Рассказал ей "дежурную" версию событий вчерашнего дня. Получил вкусный бонус – домашние гренки, пожаренные по её деревенскому рецепту. Вроде бы очень просто: ломти белого хлеба обмакиваются в молоке и залетают на раскалённую сковородку с маслом, припорошенные сверху сахаром. Вкушая эти воздушные кусочки, вспоминается мой милый пятый класс через который проходит понимание того, что тогда для счастья нужно было совсем немного…
