– Я буду жаловаться!
– Жалуйтесь.
– Вы не имели никакого права! Я требую адвоката! И мне нужно позвонить!
– Звоните. – Сапоцкин даже мобильник вернул, не по доброте душевной, а из желания посмотреть – кому этот тип жаловаться на милицейский произвол станет. Тот сначала растерялся, видимо, не ожидал, что ему позволят, но потом набрал номер и принялся орать, что его обвиняют в убийстве. Терпения Антона хватило ровно на минуту, после чего Сапоцкин просто подошел и вынул телефон из потной ладони гражданина Баюна. Гражданин растерялся и глупо заморгал глазами, а Сапоцкин, проверив мобильник, с грустью отметил знакомый номер.
– Я… – начал было Георгий Алексеевич, но Антон вынужден был перебить его:
– Давайте мы сначала побеседуем, а потом вы можете звонить, идти, требовать… Кстати, хочу предупредить заранее – мы имеем полное право задержать вас на семьдесят два часа, до выяснения, так сказать, обстоятельств дела, и лишь от вас зависит, где вы проведете это время: здесь или дома. Понятно?
– Более чем, – огрызнулся Георгий.
– Итак, начнем. Правила простые: я задаю вопрос – вы отвечаете. Правдиво, достоверно и максимально подробно. Начнем. Баюн Георгий Алексеевич?
Баюн Георгий Алексеевич кивнул, соглашаясь.
– Итак, Георгий Алексеевич, расскажите, что произошло.
Будь на месте Баюна киношный Лукас, он бы порадовал зрителей красивой игрой с отчаянием в глазах и скупыми, преисполненными достоинства мужскими слезами, но, к счастью, реальный Георгий Алексеевич на вопрос ответил достаточно спокойно:
– Мы поссорились, и я уехал, а когда вернулся, Элла была уже мертва. Вы думаете, это я ее?!
– Мы ничего пока не думаем, мы собираем информацию и отрабатываем все версии. Что послужило причиной ссоры?
– Моя жена. Бывшая. Элла очень ревновала и требовала, чтобы я уволил Машу.
– А она работала на вас?
– В моей фирме, – поправил Георгий, – «Скалли».
– Чем занимаетесь?
– Реклама. Ну, там, ручки, маечки, презентации всякие…
– И как дела идут? Хорошо? – Вопрос Сапоцин задал только для того, чтобы скрыть волнение. «Скалли». Снова «Скалли». Значит, не прав был Димка, доказывая, будто фирма ни при чем. Очень даже при чем. И убийства, и «Скалли», и «Лексус», и Баюн Георгий Алексеевич, и сам Пыляев тоже. И надо еще разобраться, зачем он врал, когда обещал говорить правду.
– Нормально.
– Значит, нормально… Хорошо, ваша подруга…
– Элла была моей невестой! – возмутился Баюн, точно сейчас уже не все равно, кем была погибшая – невестой, подругой или просто случайной знакомой.
– Значит, ваша невеста ревновала вас к бывшей супруге, требовала уволить, а вы не соглашались. Почему?
– Ну… – Георгий вздохнул. – Маша такая беспомощная, эта работа – ее единственный источник дохода, родственников у нее нет, друга… Ну вы понимаете… Такого друга, который бы позаботился о ней, тоже нет. Я чувствовал ответственность за нее.
– И давно вы в разводе?
– Почти год.
– А причина?
– Ну… Мне не хотелось бы говорить…
Сапоцкин не мог отделаться от ощущения, что ему сейчас вешают лапшу на уши. Ну, хоть убей, не походил этот усач в мятой рубашке на человека, который станет содержать бывшую жену только потому, что у нее нет денег, да еще и с невестой из-за нее ссориться. А раз содержал, значит, либо другого выхода не было, либо Антон снова думает о человеке хуже, чем тот есть на самом деле.
В данном случае развод интересовал Антона чисто с практической точки зрения: кто знает, может, это бывшая супруга от конкурентки избавилась. Сапоцкин так и сказал. А у подозреваемого глаза забегали, как у молодого шулера, который пытается сообразить, пользоваться ли меченой колодой или компания собралась неподходящая для подобных шуток.
