Вытерев пол в кухне, а заодно в коридоре («Я же наследила!»), Зоя просительно подняла глаза.
– Можно, я иногда буду заходить? С вами так интересно!
После ее ухода Трибуц глубоко задумалась. Новая знакомая произвела на нее приятное впечатление, тем более что не было ожидаемого акцента, только интонация подсказывала, что девочка приезжая. «Это ничего не значит, – остановила сама себя Нора Филипповна. – Считай, что ничего не произошло. Приснилось».
Однако через неделю Зоя позвонила и пригласила в кино.
– В ки-и-но-о? – насмешливо протянула Трибуц. – А на что?
– На что-нибудь…
– Я «на что-нибудь», деточка, не хожу.
– Может, вы сами придумаете, – засепетила родственница.
Тут уже последовал откровенный смех.
– Придумщицу нашла! Так в кинотеатр не приглашают. Впрочем, у вас там в Воронках…
– Воронцовке, – и Зоя засопела.
– Хорошо, в Воронцовке, – согласилась Нора Филипповна. В конце концов девочка не виновата, что родилась именно там. – Приезжай ко мне, кофе глясе пить будем. И забудь, что я тебе про твою Мурцовку сказала.
– Воронцовку, – и голос стал уже совсем трагическим.
– Хорошо, Воронцовку, только не реви. Жду ровно через час.
Зоя приехала с пирожными, которые бог знает, где взяла, и Трибуц, раскладывая их в вазочке, заметила:
– Сладости следует брать в «Севере», там пирожных с зеленым кремом не бывает, их вообще в природе не бывает, если они не прошлогодние, конечно.
– Я на Невский не ездию, – пискнула Зоя.
– Езжу, – поправила хозяйка. – Ну-ка расскажи, куда ты еще не ездишь?
– Никуда. Я работу ищу.
– Успешно?
– В смысле? – поинтересовалась та, слизывая цветок изумрудного цвета с корзиночки.
– Нашла работу?
– Да! – гордо сказала Зоя. – В филармонии, техничкой. Зато там жить можно.
– Где?! – ужаснулась Нора Филипповна. – За органом?
– Нет, в общежитии, там целая комната!
– При филармонии есть общежитие? – засомневалась пожилая дама. – Вот уж не слышала никогда!
– Перепутала я, – смутилась Зоя, – не филармония, а консерватория.
– Ну-ну.
Уходя, гостья опять вымыла посуду и пол, и без всякой связи с предыдущей тематикой сказала:
– А завтра я у вас окна буду мыть. Часам к двенадцати газет побольше приготовьте.
– Может, не надо? – с сомнением поинтересовалась Нора Филипповна.
– Надо. Я по окнам, знаете, как лазию!
– Лажу.
Но за Зоей уже закрылась дверь.
Странные отношения на удивление со временем все крепли. «Девочка с наколочкой» посещала Нору Филипповну каждую неделю, а то и чаще. Рассказывала про работу, про подработки, которые она регулярно выискивала, про свою неудавшуюся личную жизнь, которая осталась в прошлом, убирала в квартире, ходила за продуктами, не требуя ничего взамен, и уже радовалась, когда ее поправляли на каждом слове.
– Вы мне делайте замечания, чтобы я грамотно говорила!
У нее появились свои любимые места в Ленинграде, и она даже ходила в театр. Трибуц настолько привыкла к Зое, что стала лениться что-то делать по хозяйству сама. Единственное, что оставалось табу, так это совместное проживание. Появилось много свободного времени и все чаще Нора Филипповна задумывалась о том, какое было богатое и насыщенное прошлое и какое однообразное и тусклое настоящее… Ощущение, будто с высокой блистающей горы она спустилась на плоскую, скучную равнину. Спустилась бегом. Было прошлое, нет настоящего, а каким будет будущее?
Однажды Зоя, едва переступив порог, радостно заявила:
– Можете меня поздравить, я теперь питерская!
