– Забирай, – глухо произнес он.
– Что это?
– Твой вонючий билет в светлое будущее, мать твою. Билет, которого столь вожделенно ждал я, но так и не дождался. Некоторым везет по-крупному. Да, умник? А некоторым не везет вовсе… Блеклый по достоинству оценил то, что ты для него сделал, и теперь ты… Как бы это сказать?.. Избранный, что ли… – Глаза Марафонца потухли, а речь сделалась куда менее эмоциональной. – Если не растеряешься, парень, – далеко пойдешь. Блеклый никогда ничего не забывает. В этом весь он, как я слышал… Так что забирай этот вшивый конверт и вали отсюда!
Шершень поднялся с дивана, сделал несколько неторопливых шагов в сторону стола и забрал конверт. Марафонец по-прежнему смотрел в окно. Он выглядел крайне подавленным, но подчиненный не испытал по отношению к нему ни капли жалости. Молча вскрыл конверт и заглянул внутрь. Лист бумаги с печатным текстом и фотография.
– Это заказ на ликвидацию? – на всякий случай уточнил он.
– Нет, мать твою, это любовное послание. Конечно, заказ, придурок! Блеклый не любит у кого-то слишком долго оставаться в долгу. Людей, которые пытались убить его вчера, послал Святой. Блеклый намерен вернуть ему должок. И сделаешь это ты. Так он решил. Как говорится, раз уж начал, так и заканчивай. На снимке – Святой, если ты сам не допетрил до этого, умник. На листке – вся информация, которую удалось на него нарыть. Места, где он любит бывать, люди, с которыми часто встречается… Я лично занимался этим вопросом. Я ведь тут для того и сижу, чтобы перебирать и составлять сраные бумажки… Когда ознакомишься, сожги все. В том числе и фото. Где и как ликвидировать Святого, решишь сам. И вали уже наконец отсюда, меня от тебя тошнит, умник!
Шершень спрятал конверт во внутренний карман куртки и спросил:
– А сроки исполнения?
– Вчера. Не будь дебилом! Чем скорее, тем лучше. Или ты даже таких простых истин понять не в силах? Первое покушение на Блеклого обернулось для Святого неудачей. Второе не заставит себя ждать. Надо сработать на опережение.
– Лады. Я понял, босс.
– Иди к черту! – поморщился Марафонец.
Шершень не стал спорить. Развернувшись и не оглядываясь, он вышел из кабинета главы службы безопасности Блеклого. На губах его играла победоносная улыбка.
Легкий моросящий дождик заставил Гурова приподнять воротник пальто и зябко поежиться. Температура тела под тридцать восемь градусов, систематически преследовавшая полковника на протяжении последних двух дней, наконец спала до нормы, но все прочие симптомы простуды, хоть и в легкой форме, никуда не делись. Он достал из кармана платок и высморкался. Бросил короткий взгляд в сторону начала аллеи, затем сверился с наручными часами. До назначенной встречи оставалось чуть меньше пяти минут.
Сквер в это время года выглядел пустынным и заброшенным. Прохожие редко забредали в столь отдаленный уголок столицы. Мимо Гурова, пошатываясь и громко икая, медленно «проплыл» изрядно подвыпивший паренек лет семнадцати, бережно прижимая к груди початую бутылку водки. На мгновение он остановился, хотел было приблизиться к сидящему на скамейке сыщику, но передумал и, небрежно махнув рукой, поплелся дальше.
В десяти метрах позади парнишки, припадая на левую ногу и помогая себе при ходьбе пошарпанным бадиком с резиновым набалдашником на конце, ковылял старый цыган с седой косматой бородой и низко надвинутой на лоб кепке с широким козырьком. Из-под расстегнутой куртки старика виднелась поношенная тельняшка. В левом ухе красовалась огромная серьга. Цыган остановился, прикурил сигарету, закашлялся, пуская дым через ноздри, а затем разместился на скамейке справа от Гурова. Полковник повернул голову, намереваясь попросить седобородого старца оставить его в одиночестве, но тот заговорил первым:
