– Как и люди.
До чего же все-таки мерзко! До чего отвратительно! И – страшно до чего! Черный Князь и тевтонский магистр с черным крестом на белом плаще, расчетливо и аккуратно сосущий человеческую кровь. Тайком. Из месяца в месяц. Из года в год. Из века в век. И, быть может, кровь дружинников, охранявших Эржебетт, тоже… Хотя, нет – Всеволод мысленно одернул себя, – Бернгарда тогда не было в замке. Но в крепости, управляемой упыриным Князем, могут ведь таится и другие кровопийцы. Крово… Пийцы. Пьющие…
– Кровь… – бормотал Всеволод, качая головой. – Кровь…
– Да, кровь! – раздраженно выплюнул Бернгард. – Я – не лидерка. Я не умею брать чужие силы и поддерживать свои одними лишь любовными утехами, как эта…
Еще один ненавидящий (и… неужели завистливый?) взгляд магистра… темной твари в обличье тевтонского магистра вновь хлестнул по саркофагу.
На миг Бернгард отвел глаза от Всеволода.
Отвлекся.
И…
Всеволод воспользовался этим мгновением. Он атаковал так быстро и неожиданно, как только мог.
Только на внезапность была сейчас надежда.
Черный Князь, в каком бы облике он не представал – заклятый враг! Всегда! Везде! При любых обстоятельствах!
Стремительный прыжок через саркофаг. Через шипастую решетку из серебра и стали. Через осиновые тиски-колодки и бледное лицо Эржебетт над колодками, за решеткой.
Эржебетт тоже враг! Враг вдвойне, ведь любовный обман, взмешанный на чарах и волшбе – сродни предательству. Но пусть Черная Княгиня пока подождет. Черная Княгиня заточена в саркофаге. Черная княгиня – не страшна. Сейчас куда опаснее Черный Князь.
Признавшийся.
Открывшийся.
Отвлекшийся.
Две гудящие дуги в руках. Два меча с насечкой белого металла над головой Бернгарда. А мечи эти – в руках опытного обоерукого бойца. Лучшего воина русской Сторожи. Специально обученного бою с нечистью ратника, в жилах которого течет кровь Изначальных. В котором их сила и мощь.
Рубящие удары были нанесены в полете, когда Всеволод, перескочивший через саркофаг, еще не коснулся ногами каменных плит пола. Сокрушительные удары. Наискось. Справа. Слева. Один – выше, по голове, по верхней половине туловища. Другой – ниже, подсекающий. Живот, бедра, ноги…
Два смертоносных удара-ловушки, от которых не уйти, не увернуться, не уклониться. Никому.
Кроме Черного Князя.
Мечи Всеволода рассекли воздух. Задели край тевтонского плаща, вздувшегося от резкого движения Бернгарда, будто парус на ветру.
Треснула разрубленная ткань.
Но сам Бернгард увернулся. Отшатнувшись, изогнувшись. Просочившись между свистящими клинками. Неведомым, непостижимым образом. Со стремительностью, ловкостью и гибкостью, недоступными простому смертному.
Следующие два удара Всеволода магистр принял уже на свой меч, вырванный из ножен.
«Звякзь-з-з-ь! Звякзь-з-з-зь!»
И еще два. И снова.
«Звякзь-з-з-ь! Звякзь-з-з-зь!»
«Звякзь-з-з-ь! Звякзь-з-з-зь!»
Два меча бессильно отскакивали от одного, неизменно оказывавшегося на их пути. Один клинок успевал парировать и отбивать двойные выпады и финты, но сам при этом всерьез не разил. Пугал порой обманными движениями, имитировавшими атаку, и все же пока Бернгард лишь оборонялся. Пока Черный Князь не нападал по-настоящему.
Непробиваемая веерная защита, которую Бернгард выстраивал легко и играючи, заранее предугадывая каждое движение противника, свидетельствовала о немалом мастерстве и воинском уменье. О великом опыте свидетельствовала эта защита или о сверхъестественном боевом чутье, которое одно лишь и сможет заменить такой опыт.
